Душеприказчик
Шрифт:
– Вы пока что присаживайтесь, присаживайтесь! Вот за этот столик, к товарищу Табачникову. Он у нас, кстати, известный знаток вашего брата, аррантов. Так что вам будет о чем поговорить… Ну, если, конечно, успеете.
Последняя фраза показалась Рэмону довольно-таки зловещей. Эрккин подтолкнул его в бок, и Ррай шлепнулся на деревянную скамью, вытертую задами едва ли не до зеркального блеска. Соседи рассматривали их с явным интересом, в особенности задерживая взгляды на острохарактерных чертах Гендаля, на его изуродованной щеке и мощных плечах и короткой могучей шее, на которой сидела тяжелая голова с торчащими во все стороны жесткими вихрами. А Табачников сказал дребезжащим голосом:
– Позвольте представиться. Табачников
– А, я вас вспомнил, – сказал Рэмон, – вы тот самый человек, что ползал по коридору и искал свои очки, а потом вы на них еще наступили.
Табачников всплеснул руками:
– Так это с вами я встретился в коридоре?! Мне уже тогда показалось, что вы смахиваете на арранта. Характерный лицевой угол, строение переносицы и переход в линию лба… Значит, вы на самом деле аррант? Судя по акценту, вы из средних широт, так что для вас должен быть характерен так называемый галиматтеоский диалект.
– А я и есть из Галиматтео. Быстро это вы угадали!
– Я вообще опытный путешественник, – сказал Табачников, и в его голосе отчего-то проскользнули виноватые нотки. – Угораздило же меня завязнуть в здешних местах, когда в Москве и в двух ОАЗИСах – непочатый край работы! Но… – он поднял указательный палец, и только тут Рэмон Ррай отметил, что уважаемый ученый, уже неоднократно упоминаемый на страницах нашего повествования, изрядно пьян, – мой долг прежде всего! Я обязан разрешить загадку, с которой столкнулся в этом месте! Да-с! Вы ведь верите, молодой человек, что я вполне компетентен?
– Меня зовут Рэмон Ррай, – сказал тот, хотя, кажется, не было особенной надобности представляться. – А это мой… гм…
– Спутник, – подобрал подходящее слово Эрккин, благо Рэмон с этим затруднился, хотя обладал несравненно более поставленной речью (тут и спорить не приходится, все-таки молодой образованный аррант!). – А что тут за сборище такое? Что празднуют?
– Да я, если честно, и сам не очень разобрался, – сказал Табачников на весьма приличном среднеаррантском. – Собственно, этим людям и не нужно большого повода, чтобы устроить грандиозную попойку. Вот, к примеру, приехал из центра этот тип, Комаров. Из надзирающего органа, так сказать. Конечно же им его умаслить требуется. Чтобы он ничего такого не обнаружил, а если и обнаружит, чтобы не сильно об этом распространялся. А так как ресторан при гостинице – лучший в этом городке, его сюда и пригласили. Видите, какой прием пышный? Приехал второй секретарь горкома Клепиков, начальник милиции… вон тот, с довольной физиономией состоявшегося взяточника и коррупционера, Лосев. Про Груздева я вообще говорить не буду – личность темная. Так что прием… да, пышный прием! – повторил он и, не чинясь, стал накладывать себе салаты. Отовсюду понемногу.
Рэмон Ррай не видел никакого пышного приема. По его аррантским представлениям картина, представшая глазам в банкетном зале, была вполне заурядной. Около трех десятков мужчин и женщин довольно неопрятного вида и в одеждах не менее нелепых, чем сейчас были на нем самом, восседали за дурацкого вида столами. Оглушительно смеялись, хрюкали, обнимались и обжимались, провозглашали тосты и здравицы, такие же неопрятные и грубые, как они сами. Две или три девицы время от времени зазывно повизгивали. С подполковника Лосева в три ручья тек пот, пузатый чиновник Комаров, похожий на усатую свинью, хохотал басом и размахивал рюмкой в одной руке и вилкой с нанизанным на него куском мяса угрожающих размеров – в другой. Странно и нелепо показалось Рэмону в этой обстановке слышать даже упоминание
– Не понимаю, как после Аррантидо-дес-Лини вы вообще можете есть в подобной компании?
Табачников хитро посмотрел на него левым глазом, едва уловимо косящим, и ответил:
– А я и сам удивляюсь, как могу есть в подобной компании. Видите ли, когда ставится выбор: либо сытно покушать в компании скотов, подобных собравшейся здесь публике, либо сидеть в своем номере и гадать, хватит ли денег на банку консервов…
– Консервов?
– Да, это такое варварское кушанье. Кучка плохого мяса или рыбы, закатанного в тесную жестяную банку. – Табачников покачал головой и добавил: – Хорошенькое мнение может у вас сложиться о жителях Земли! Сразу же угодили в такое роскошное общество! Ну – ничего страшного. Поверьте, среди нас немало и достойных людей. Даже некоторые из находящихся здесь стараются казаться хуже, чем они есть. Развязнее, циничнее, грубее. Так модно.
– Хорошенькая здесь мода, – пробормотал Рэмон Ррай. – Чем больше похож на животное… тем лучше?
(В самое ближайшее время эти слова были блестяще подтверждены делом.)
– Да, – грустно подтвердил Табачников. – Вы совершенно правы, молодой человек. В этом смысле вам особенно непривычно: в городах Аррантидо-дес-Лини домашние животные не содержатся. Собственно, в определенных контекстах наши культуры находятся в противофазе…
– Как, простите?
Табачников склонил голову к плечу и проговорил:
– Ну хорошо. Скажу проще. Вот что больше всего удивило вас в нашем быту? Наверно, после Аррантидо оно показалось убогим, но все же?
– У вас очень забавные отхожие места! – неожиданно заявил Рэмон Ррай и попытался вытащить руку Эрккина, который самым беспардонным образом ковырялся в салатнице. – Форма, устройство смыва… Такое впечатление, что в их конструкции и в принципе действия вы хотели добиться главного: как можно сильнее напугать пользователя! Что ж, какой-то резон в этом есть, особенно когда ходишь по-большому…
Конечно же ученый-этнограф не ожидал такого ответа.. Открыл рот и пробормотал что-то вроде: «…системы ценностей… когнитивный диссонанс, при котором…» Потом он принялся с азартом развивать эту плодотворную, по-видимому, тему, но тут на обший нестройный гул наложился громкий голос Груздя и начисто перекрыл:
– Товарищи! Дамы и господа, так сказать! Просьба потише! Я щас… Скажу. Мы сегодня, так сказать, находимся в приличном обществе. Нет, уважаемые гости из горкома и ГУВД, а также товарищ Комаров из центра – это само собой. Но у нас здесь гости из другого мира! Все мы уважаем и чтим ариков… то есть – уроженцев Аррантидо, так? Ну вот. Те, кто был в ОАЗИСах и имел удовольствие с ними общаться, меня поймут. Просвещенные люди, ничего не скажешь. Но из ОАЗИСов они выезжают редко, разве что в рейд – ловить нарушителей Закона о нераспространении, – хмыкнул Анатолий Петрович, и его содержательная речь стала нравиться Рэмону Рраю все меньше и меньше. – Итак, у нас есть редкая возможность увидеть арранта не из Высшего Надзора, не из «синих», а – обычного. Хотя не знаю, можно ли называть обычным арика, у которого есть «всезнайка»?
– Ого! – громко сказал кто-то.
И все почему-то засмеялись, а второй секретарь местного горкома товарищ Клепиков икнул и громогласно объявил: чтоб его драли черти, если он хоть раз видел настоящий лей-гумм.
– Рома, иди-ка сюда, – в панибратской форме обратился Груздев к Рэмону Рраю, – иди, иди, не бойся. Мы представителей господствующей нации уважаем. Мы просто хотим посмотреть, поинтересоваться, как работает этот самый прибор, который стоит аж восемьсот инфо! Про него столько чудес рассказывают… Вот Олег Палыч и рассказывал. Олег Палыч, иди и ты, ученый наш! Поведай простому народу об этих штучках, просим!