Души московской ритм-н-блюз (сборник)
Шрифт:
«Как ты? У меня здесь плачет Стинг…»
Аня улыбнулась, и сразу свернувшаяся душа развернулась:
«У меня здесь тоже. И я вместе с ним…»
«Не плачь…»
Но после этой фразы ещё сильней захотелось плакать.
Это были слёзы очищения. Она выплакала всё, что накопилось и давно держалось внутри. Все обиды, злоба, напряжение ушли. Стало легче. В понедельник на работу она летела, напевая того же Стинга, но с какой-то радостью в душе. Всё спорилось и горело
Сергея Алина забрала на осмотр нового помещения, и они с Аней в этот день не виделись, как, впрочем, и в последующие три дня.
В четверг Аня, передвигая на календаре квадратик, поняла, что завтра не просто пятница, а её День рождения. Необходимо было срочно заняться организацией фуршета в офисе. От неё ждали в обязательном порядке шоколадный торт собственного приготовления и фирменные блины с икрой. Вздохнув, Аня позвонила Алине и отпросилась уйти с работы пораньше.
Следующий день был весь в поцелуях, объятиях, комплиментах. Но единственный человек, от которого она хотела всё это, был холоден и наблюдал за всем со стороны.
В пять закрыли входную дверь для посетителей, быстро накрыли столы и стали праздновать тридцатипятилетие Ани.
Она видела, что он практически не пил. Захмелевшие девчонки липли к нему, не давая прохода. А в какой-то момент Аня поняла, что его уже нет в офисе. С ним же исчезла и снабженец Лена.
Аня упустила тот момент, когда перестала считать количество выпитых бокалов. Чувствуя себя глубоко несчастной, она из последних сил держала маску веселья и непринуждённости.
Примерно в одиннадцать часов девчонки помогли ей собрать подарки и цветы, вызвали такси и отправили домой, оставшись наводить порядок и допивать невыпитое.
Выйдя из здания, Аня поняла, что расстояние от крыльца до ожидающего её такси непреодолимо. Асфальт оказался покрыт тонким слоем льда, а каблуки плюс выпитые бокалы совершенно не способствовали устойчивости.
Опасения подтвердились, когда она, сделав несколько шагов, чуть не растянулась посреди улицы. Ноги почти не слушались и казались ватными.
– Джонс, тебе помочь?
Он появился так неожиданно, что Аня, даже не делая шага, закачалась и упала бы, если б не вцепилась в его руку.
– Ты откуда здесь?
Он перехватил у неё букет и пакеты, передав большую белую розу и плоский свёрток.
– Не мог же я оставить боевого товарища в таком нестабильном положении. Ну и с Днём рождения хотел поздравить. Не при всех же…
Оказывается, он мог быть довольно тактичным, во что она перестала верить, получив столько заноз в свой адрес. Аня готова была разреветься, глядя в его глаза, от неожиданно переполнившей её нежности. Видимо, вино действовало не только на способность передвигаться, но и на душевный самоконтроль.
– Ты ещё держишься на ногах? – он стоял совсем
– С трудом…
– Тебя можно поздравить?
– Да…
Она всё ещё держалась за его локоть, когда он, приподняв голову за подбородок, очень нежно и осторожно поцеловал её.
– С Днём рождения…
Аня замерла, стараясь уговорить своё сердце не стучать так быстро и громко.
– А ещё можно?
– Не здесь… – он тихо засмеялся.
– Ты меня искушаешь…
– Я знаю…
– Отвезёшь меня домой?
– С удовольствием…
Он медленно отстранился и, держа её под руку, довёл до такси. Они сели вместе на заднее сидение. Аня ощущала себя, как в двадцать лет, опустив отяжелевшую голову ему на плечо и чувствуя обнимающую её руку.
Продолжению сладкого сна мешал свет, падающий из окна. Немного поворочавшись и решив, что больше не уснёт, Аня открыла глаза. Её немного подташнивало. Вчера она выпила столько, сколько не пила за все последние десять лет.
Мысли постепенно выстраивались. Глазам открылись вазы с цветами на подоконнике и, упакованный в простую бумагу, предмет средних размеров.
Она никак не могла вспомнить, как они с Сергеем дошли от такси до квартиры. И как и когда он ушёл от неё, тоже не помнила.
Аня попыталась сесть. Голова кружилась. Справившись с координацией, она подползла к окну и, взяв свёрток, раскрыла его.
Это был обещанный рисунок, яркий, контрастный, от которого тяжело оторвать взгляд. В глаза сразу бросался женский силуэт в чёрном плаще – центральная часть композиции, а вокруг незабываемая пестрота осенних красок Чистопрудного бульвара, оживлённая размытыми фигурами разных персонажей второго плана. Пожилой мужчина в длинном плаще и шляпе выгуливал серебристого миттельшнауцера. Двое молодых людей, забравшись с ногами на скамейку, слушали своего друга, игравшего на гитаре. Бабулька интеллигентного вида в светло-бежевом пальто вела за руку внучку в яркой красной куртке и белой шапочке. И вся эта жизнь, включая стайку голубей на тротуаре, как бы создавала декорации для главной героини, спокойно и уверенно шествующей по жизни. Голова была чуть приподнята навстречу лёгкому ветру, играющему с её длинными тёмными волосами и полами приталенного плаща.
Аня провела пальцами по рисунку, погладив его. От бумаги исходила своего рода энергетика, которую она чувствовала и не могла с ней расстаться. Ну почему она так плохо помнит, что вчера было?
Она встала и, подойдя к его розе, осторожно погладила нежный кремово-белый бутон. От следующих мыслей на лице появилась улыбка. Вдруг стало интересно: помогал ли он ей поставить цветы в вазы, постелить постель и переодеться в пижаму, вернее в её верхнюю часть? Нет, в роли заботливого отца она его не представляла.