Душные бандиты
Шрифт:
Сдув пыль со старой вывески из черного стекла, она прочитала: «Книги на всъ. Книжный магазинъ . Полуектова» — и пришла в восторг от изящества некогда совершенно обычного предмета. Повернувшись к рабочим, она робко произнесла:
— Молодые люди! Можно вас спросить?..
Один из них тотчас же участливо отозвался:
— Да-да, бабуся, сейчас! — и выудил из-под груды досок несколько пустых бутылок: — Во! Больше пока нету, но к вечеру, надеюсь, еще будет!
— Ой, спасибо! — отвергла дар Мария Даниловна. — Нет, я хотела попросить вот это! — она с трепетом указала на старинную вывеску.
— Да берите, только оно тяжелое.
— Спасибо! Я только продукты отнесу… Я мигом!
— Постараемся! — уверил ее один из рабочих.
— Легко! — присовокупил другой.
Отнеся покупки наверх, она не преминула спуститься и повторить восхождение, бережно обхватив вывеску, которая, разумеется, не была нужна ей практически, но напоминала о горячо любимых ею дореволюционных временах, которые она сама, ввиду достаточно позднего рождения, не застала, но неплохо знала по воспоминаниям диссидентов-родителей и оттого питала сентиментальную привязанность ко всему связанному с их молодостью…
Выгрузив вывеску в коридоре, она немедля приступила к более важным занятиям.
Она прошла на кухню и вывалила в раковину несколько килограммов крупной черной редьки — самой дорогой и самой качественной из продаваемых на рынке. Тщательно вымыв ее, она подключила к сети электросоковыжималку и до последней капли отжала из горы овощей сок, заполнив им несколько банок. Не давая себе отдыха, Мария Даниловна прошла в ванную, где по-прежнему находился убитый ею в процессе самообороны грабитель. Без малейших признаков содрогания или отвращения Сухова раздела его, взяла всю его одежду, освободив предварительно карманы от содержимого, решив чуть позже заняться его изучением. Сложив одежду в большой мешок, в котором уже лежали плащ цвета «хаки» и широкополая шляпа, Мария Даниловна крепко завязала его и припрятала до подходящего времени в кладовку. Затем она вернулась в ванную, уже с иголкой и тонкой шелковой ниткой, и спокойно принялась зашивать усопшему глаза, поместив предварительно под каждое веко стеклянную бусину. Полагалось же на самом деле класть туда самоцветы, но магазин как назло оказался закрыт по техническим причинам, бегать по всему городу в поисках аналогичного товара ей, нагруженной редькой, не хотелось, и грабителю пришлось удовольствоваться недорогой чешской бижутерией. Облив клеем остриженные волосы мертвеца, она пригладила их и, отойдя чуть назад, насколько это было возможно в не слишком просторном помещении, полюбовалась на свою работу. Но на этом предварительные приготовления не были закончены. Затянув какие-то невразумительные на первый взгляд гимны, она включила душ и уверенно принялась мыть покойника. С шумом лилась вода, громко звучала непривычная современному уху мелодия, четко выводимая Суховой… С последними звуками песни она выключила душ и перевернула тело на живот. Теперь ей предстояла основная часть работы.
Умело введя заранее подготовленную трубку в естественное отверстие, расположенное чуть ниже спины, она через воронку медленно принялась наполнять покойного соком редьки, продолжая громко петь странные гимны.
Время шло. Наконец, когда сок почти что подошел к концу, тело, похоже, заполнилось. Крепко заткнув отверстие, она, не прекращая петь, совершила ряд каких-то вращательных движений руками, несколько раз подпрыгнула, произвела непонятные манипуляции головой. Затем, так же резко, остановилась и замолкла. Посчитав, что на настоящий момент ее функции окончены, Мария Даниловна задернула занавеску, оставив мертвого мужчину дожидаться следующих, запланированных на более позднее время действий…
Вылив ненужный более сок, тщательно вымыв посуду, оставшуюся от таинственных процедур, она, мурлыкая под нос что-то веселенькое, наспех приготовила
Не раздумывая о том, как отнесется настоящий хозяин квартиры к разрушению его мебели, она умело разломала несколько стульев и, вооружившись инструментом для резьбы по дереву, заправски принялась вытачивать самые разнообразные фигурки, весьма напоминающие те, что выставлены в Египетском зале Государственного Эрмитажа…
Освободившись только к вечеру, оперуполномоченный Петр Алексеев направлялся на Большую Морскую — в квартиру его общего с Марией Даниловной знакомого, Петра Эриковича Эрте, дозвониться до которого он не смог, но решил все-таки попытаться разведать что-нибудь на месте. Свернув во двор и не заходя в нужный подъезд, Петруха поднял голову и с радостью обнаружил, что в окнах квартиры Эрте горит свет.
«Ну хорошо! Может, только что вернулся… Или телефон сломан… Или даже она сама там… По крайней мере хоть что-нибудь да узнаю!» — обрадовался опер и устремился наверх.
Он попал в удачный момент. Утомленная кипучей деятельностью последних часов, Сухова полулежала в кресле, безуспешно стараясь научиться выпускать дым кольцами. Оторванная от сколь интересного, столь же и бесполезного занятия длинным звонком в дверь, она с явной неохотой все же вышла в коридор и впустила гостя.
— Ой, Петруша! Как хорошо, что вы здесь! — искренне обрадовалась она. — Мне так нужна ваша помощь… Вы знаете…
Она продолжала что-то говорить, но Алексеев застыл в оцепенении. Мария Даниловна — реальная, в квартире на Большой Морской, — сама о том не догадываясь, дословно повторила фразу, произнесенную ею же, но во сне, который напрочь вылетел у Алексеева из головы с последними трелями будильника и который нахлынул теперь на него, обволакивая гнетущим ужасом.
— Я что-то не то сказала? — осеклась вдруг пенсионерка Сухова. — Что у вас такой странный взгляд?
— Ух… Нет, ничего… Задумался, — решил не вдаваться в подробности опер. — Простите, вы что-то говорили?
— Да! Да проходите, я так рада! Вот тапочки… Как все-таки здорово — отдельная квартира! — щебетала пожилая женщина. — Можно тапочки прямо в коридоре хранить, не сопрет никто… Вы не могли бы где-нибудь похлопотать? Может, мне выделят квартирку? Мне ведь много не надо, лишь бы без соседей… Ну не крайние этажи, конечно. Слышали? Сейчас ветеранов в какие-то крутые дома селят, со всеми удобствами плюс буфет и видеотека там же… У нас вон на Гражданской улице один такой заселили уже… Я бы поехала…
— Вы об этом хотели меня попросить? — удивился Алексеев, устроившись на кухне и радостно наблюдая хлопоты хозяйки у плиты, предвещающие скорое насыщение гостя.
— Нет, что вы! Это так, к слову… Я думала, вы мне в другом поможете… Кажется, вы умеете выпускать дым колечками? Научите, а? А то до седых волос дожила, а такой ерунды все не могу проделать, — кокетливо повторила она свою просьбу, высказанную еще в коридоре.
— Чего? — ошалел Петруха, не проникнувшись глобальностью проблемы. — Я? Дым колечками? Да кто вам сказал?
— Что? Разве вы не умеете? — расстроилась Мария Даниловна. — Ну, значит, я все перепутала… Путать стала, знаете ли… А, точно, вы же бросили курить!
— Бросил, — согласился Алексеев, закуривая.
— Не поняла? — удивившись, посмотрела на него Сухова.
— Ну, я твердо решил — завязываю с курением! Вот… А оно пока не может решить того же… В общем, оно со мной пока еще не завязало, но я не теряю надежды… Я ведь такой скучный тип, отвяжется, куда денется? Опять же святые отцы неоднократно указывали на пагубность сей душенеполезной привычки…