Душные бандиты

Телегина Дарья

— Либо в презервативах! — победно заявила Мария Даниловна.

— Что-о? — подался вперед не столь сведущий в вопросах конспирации опер.

— Ну, я тут книжечку любопытную читала… Там грабитель на пальцы надевал эти, ну… изделия эти самые! Обнаружил, что так даже руки гораздо подвижнее, несравнимо удобнее, чем в перчатках, а эффект тот же — отпечатков не остается…

— Н-да… Ну вы даете! — только и нашел что сказать Алексеев. — Ну даже если так… Хм… Все равно, «душным»-то это как-то в голову не приходило… Нет, речь о другом — убил муж, и это ясно! В квартире только его и покойной жены отпечатки… Но это еще что! Опять же вернемся к вопросу об алиби… Он утверждает,

что ушел из дома в половине десятого… Без пяти десять, как вы помните, женщина была еще жива… Яд — это установлено — моментально действующий. Значит, докажи он, что около десяти был где-то в другом месте, все бы еще могло ему сойти… Хотя все равно я бы не исключил версию о том, что он подсыпал яд, допустим, в стакан с водой, из которого она, скажем, ежедневно ровно в десять запивала лекарство… Она была нездорова… После этого Куприянова могла стакан вымыть и в ту же секунду умереть. Небольшой шанс, согласен, но не исключено… Здесь бы, конечно, пришлось покопаться… Но нет, так же вопрос не стоит… Без пяти десять он еще был дома, факт! Что-то происходило между супругами в тот момент, какая-то сцена… Оттого Вероника не впустила соседку, хотя обычно бывала гораздо гостеприимнее… Павел травит ее, сбегает… Возможно, это не было заранее подготовлено, потому он и алиби выдумал совершенно идиотское…

— Что в читальном зале библиотеке сидел? Я бы, наверное, что-нибудь такое, умное, приготовила…

— А как оттуда сбежишь? — парировал Алексеев. — Нет! Он заявляет, что без десяти десять его тормознул гаишник где-то уже за Невским и промурыжил полчаса… А оттуда он якобы помчался к себе в офис, где с десяти часов его ожидали на какую-то деловую встречу…

— Ну и что? Не проверить насчет ГАИ?

— Проверить! В том-то и дело! Никакая ГАИ его не останавливала — это непреложный факт. А в офисе он действительно появился около половины одиннадцатого, опоздав к встрече… А от Галерной до офиса — как раз полчаса, так что все, ну решительно все совпадает! Встреча, как выяснилось, была достаточно важная, и он никак не должен был опаздывать…

— Как же тогда? — задалась вопросом Мария Даниловна.

— А вот так. С утра они повздорили, причем крупно. Возможно, Вероника пригрозила, что немедленно идет подавать заявление о разводе… Могли, например, вскрыться факты, с которыми она не желала мириться… Любовница или пропажа какой-нибудь семейной реликвии… Да мало ли еще что может волновать обиженную супругу! Она грозится, нарастает скандал… Павел чувствует, что угрозы на этот раз не пустые, и понимает, что нельзя допустить даже подачи заявления… Ведь убей он ее после этого — он становится подозреваемым номер один! Тогда он травит жену, затем, вспомнив газетную публикацию, создает видимость ограбления «душными бандитами»…

— На что же он мог рассчитывать? — усомнилась Мария Даниловна. — На то, что экспертиза следов яда не обнаружит?

— Конечно, — пожал плечами Петруха. — Вполне могла и не обнаружить… Эксперт эксперту рознь… Или же он в ядах не особенно разбирается… Приобрел, допустим, где-то, где его убедили, что яд не оставляет следов… Ну вот. А почему он не просто, а именно «душное» ограбление изобразил, спросите вы?

— Да, спрошу! — кивнула Сухова. — Почему?

— Да потому, что Вероника страдала астмой, аллергией… Вдыхание газа само по себе, даже без яда, могло кончиться для нее летально… Но все же стопроцентной уверенности в этом у Павла не было… Ну вот. А все эти неувязки в целом дали довольно четкую картину… Правда, уж больно уверенно он валит на «душных»… Убеждает, что как раз вчера у него украли сумку, где были ключи и документы, о чем он немедленно сообщил в милицию…

—

Вот видите! Все совпадает! — обрадовалась Мария Даниловна.

— Да ерунда все это! Втирание очков! — разозлился опер. — Возможно, разборки между супругами начались еще вчера или вообще гораздо раньше… Но не слишком давно, ибо не так уж тщательно было все подготовлено… А сумка, якобы похищенная… Так, видите ли, Куприянов — первый из пострадавших от «душных», у кого сумку украли в метро! Причем в нашем, на Садовой! В газетной статье, я ее читал, ничего не было сказано о пропаже сумок именно на вокзале, а лишь вообще, в общих чертах… Вот он и вообразил, что совершенно не важно, где сумку «потерять»…

— А если «душные» повсюду воруют сумки? Или еще одни «душные» объявились? — настаивала на невиновности Павла абсолютно незнакомая с ним Мария Даниловна.

— А если то! А если сё! — рассерженно произнес Петруха. — Разберемся! Время есть! Невиновного не посадим! А вообще, прошу заметить, ваши дилетантские советы только все путают. Хоть бы что-то толковое предложили…

— Я и предложила! — напомнила пенсионерка Сухова. — Давайте устроим засаду, отловим настоящих «душных» — тут-то все и выяснится: были они на Галерной или не были…

— Ну все! — встал Алексеев. — Спасибо, все было очень вкусно! И думать об этом забудьте! А я, пожалуй, пойду… Такой тяжелый день, а тут еще эти ваши более чем странные идеи… До свидания…

Мария Даниловна, вздохнув, закрыла за ним дверь и полезла в шкаф, где, как она помнила, хранилась запасная связка ключей. Мастерская была поблизости, и она твердо решила завтра изготовить дубликаты…

Пенсионерка Сухова дрожащими от волнения руками перекладывала на столе «всякий хлам», отбирая то, что должно было наполнить одну из множества ненужных ей сумочек — приманку для вокзальных грабителей…

«Вот! Вполне подойдет! — остановила она свой выбор на пустом конверте с четко написанным адресом ее места жительства. — Только… не покажется ли им подозрительным, что он пустой? Ерунда, засуну старую открытку…» Она, порывшись в ящике с бумагами, вложила в конверт первую попавшуюся открытку, но тут же, сообразив, что совершила глупость, вынула ее и внимательно рассмотрела. «Дорогая Маруся, — прочитала Сухова. — Поздравляю тебя с нашим замечательным Женским днем!»

«Не годится! — решительно отвергла она находку. — С чего это я, на самом деле, стала бы в октябре восьмимартовское поздравление носить? Хотя, с другой стороны, — ну чего я так стараюсь? Неужели грабителям придет в голову, что я — подсадная утка? Бред… Вот и Петруха то же самое сказал… Так что все в порядке… Вот им ключи, вот адрес… И пусть будут довольны… Может, станцию метро на конверте подписать? Кто же знает, где наш переулок расположен? Гости говорят, что по полчаса на Сенной вопрошают, где Спасский, а все отвечают, что впервые слышат… Хотя на самом-то деле всего-то нужно трамвайную линию перейти — и вот он, как на ладони… Нет, перебьются… Пусть по справочной уточняют…»

Она решительно затолкала конверт в сумку, добавила туда старую пудреницу с потрескавшимся зеркальцем, носовой платок и потертый кошелек, положив в него пару тысяч и несколько монет.

«Эх… Если вообще денег не класть — вдруг они даже грабить не пойдут? Нищета, подумают… Вот и выйдет, что на ключи зря разорилась… А если с первого раза не повезет… Что же, так тысячи на ветер выбрасывать? Тоже обидно… Нет, должно повезти! А когда их задержим, я с Петрухи эти траты сниму… Все же ему премию должны будут дать… Или не должны? Ну, пусть это будет ему мой подарок… Ко Дню милиции… Лучше поздно, чем никогда!»