Два билета
Шрифт:
– Ну, чего уставился?
– крикнул Санкин и нажал спусковой крючок.
– Альф ...
– только и успел выговорить капитан. Пули, выпущенные в упор, ложились кучно. Не сразу, но все же пробив отверстие в бронежилете, они почти навылет прошли через грудную клетку капитана. Хлыбов пытался удержаться на ногах, но рука его хватала воздух, ноги подкосились, и он упал навзничь.
Знаками Санкин приказал лейтенанту Мерзлявкину подойти ближе. Тот не реагировал: стоял, прислонившись к стене, кажется, не в силах оторвать
Бессмысленный взгляд лейтенанта был направлен куда-то поверх головы Санкина: изо рта текла тоненькая жидкость белого цвета.
Лейтенант Санкин криво улыбнулся:
– Что, дружище, попал? Сам виноват: перед боем противогаз положено проверять.
Мерзлявкин пошевелил бескровными губами.
– Что, не слышу?
– нагнулся к нему Санкин.
– Помоги. Это газ ... укол нужен.
– Некогда мне. Ложись-ка лучше здесь, рядом с командиром, - ответил Санкин и толкнул лейтенанта в грудь. Тот повалился на пол в полуметре от трупа Хлыбова.
– Вот так-то лучше будет, - произнес лейтенант.
– Отдыхайте, а у меня дел полно ...
Санкин наклонился над телом капитана: надорвав липучки и ослабив бронежилет Хлыбова, извлек из-под него целлофановый пакет с деньгами. Пакет был в крови. Из дыры торчали испачканные кровью купюры.
– Вот сука, и тут подгадил!
Пристроив пакет на своей груди, Санкин кинул автомат чеченца рядом с хозяином и вышел из комнаты, не оглядываясь.
На лестнице Альфреда Санкина обогнал "альфовец", уже без противогаза.
– Санкин? Альфред, ты, что ли?!
– весело крикнул он на ходу.
– Ну, я ...
– Снимай намордник, братан! По газу дали отбой. Классно мы чеченов порубали!
Санкин снял противогаз и устало вымолвил:
– Да, здорово получилось ...
– Э, да ты весь в крови! Рукопашная была?
– с завистью спросил "альфовец".
– На засаду наскочили. Капитан Хлыбов убит, лейтенант Мерзлявкин, вроде, тоже.
– А мы без потерь обошлись. Айда со мной! Помощь нужна.
– Чего там?
– Жмуриков таскать.
– Много положили?
– Полно. Почитай всех чеченов, да и гражданских немало. Кто газом надышался, кто под горячую руку попал. По головке нас за это не погладят, - произнес альфовец, будто радуясь предстоящей выволочке.
– Трупы приказано грузить в автобусы, вывозить по больницам.
– Нет, не пойду. Я свое дело сделал. Без меня обойдетесь, - буркнул Альфред Санкин.
После полуночи среди родственников заложников стали циркулировать слухи о том, что на утро готовится штурм дворца. Начальник штаба слух решительно опровергал, однако разговоры об этом не утихали.
Под утро генерал, как называла начальника штаба Людмила Владимировна, в очередной раз вышел на импровизированную сцену. Покрасневшими от бессонницы глазами он обвел присутствующих.
–
– Не верьте ему, он всё врет!
– послышался женский голос.
Все обернулись. На входе в помещение стояла новая знакомая Людмилы Владимировны - мать убитой девушки.
– Он всё врет!
– громко повторила женщина.
– Я своими глазами видела: спецназ пошел на штурм. Много убитых! Трупы выносят на улицу и, как дрова, кидают на мокрый асфальт.
Родственники заложников обступили начальника штаба.
– Как же так?! Зачем вы обманывали?
Кто-то крикнул:
– Да, ждите, так он и сознается! Он специально нам врал: боялись, что мы сообщим планы чеченцам ...
– Ну, зачем вы так ...
– произнес генерал смущенно. Но весь его вид как бы говорил, что он удивлен, что люди ему верили до последней минуты, в то время, как должны были понимать, что главной его целью была дезинформация.
Людмила Владимировна без сил опустилась в кресло. Ее сковал ужас разочарования. Она верила своему генералу, как никому и никогда в жизни, а он предал, отнял последнюю надежду. Она полагала, что судьба ее дочери находится в сильных и надежных руках знающего человека, а оказалось, что в основе уверенности генерала лежало полное равнодушие к судьбам заложников, к судьбе ее Нины!
Кто-то крикнул:
– Нужно идти во дворец!
– Правильно! Нечего с ним разговаривать!
– поддержали остальные и кинулись к выходу.
– Опомнитесь! Зачем ненужные жертвы?
– кричал генерал, но его никто не слушал.
Толпа людей бежала на оцепление. Навстречу им выдвинулся офицер. В руке он держал пистолет.
– Стой! Стрелять буду!
– закричал офицер и, зажмурившись от страха, выстрелил в воздух.
Но остановить толпу было уже невозможно. Не обращая внимание на выстрел, люди с ходу прорвали оцепление.
Остановились они только перед главным входом. Те, кто был впереди, заметили солдат, выносивших из дворца тела, и встали, как вкопанные, и на них натыкались бежавшие сзади.
Тяжело дыша, люди наблюдали, как выносили людей: кто перекинув тело через плечо, не обращая внимания на мотающиеся из стороны в сторону головы и руки, кто вдвоем - за ноги и за руки. Укладывали ношу на мокрый асфальт и бежали за новым грузом.
Среди родственников раздался крик, послышались рыдания - кто-то опознал родственника.