Два дня из жизни Константинополя

Каждан Александр Петрович

Средних школ было немного, и концентрировались они по преимуществу в Константинополе. Были они главным образом частными и объединяли учеников разного возраста и разной подготовки. Учительская работа оплачивалась «с головы», и в каждом отдельном случае приходилось составлять контракт на обучение, договариваясь об оплате. Учитель (он же владелец школы) преподавал, прибегая к помощи старших («избранных») учеников, которые занимались с младшими товарищами.

Писец и его инструменты

Были и более крупные школы, где работало несколько преподавателей.

Младшие учителя избирались всем составом школы — преподавателями и учениками, старшие учителя константинопольских школ назначались (или во всяком случае утверждались) императором. «Корпоративность» школы, проступавшая в выборности учителей, была здесь весьма ограниченной; ученики жили и питались обычно индивидуально, мобильность состава школы оказывалась значительной: и ученики, и учителя переходили из одной школы в другую, и жалобы на переманивание учащихся были постоянными в византийской литературе.

Грань между средним и высшим образованием проводилась в Византии столь же нечетко, как между философией и математической четверицей. В середине XI в. в Константинополе создали две школы — философскую и правовую, которые иногда рассматриваются как факультеты университета. Это, впрочем, неточно, ибо средневековый университет на Западе был корпорацией профессоров и студентов, жизнь которой определялась общими (корпоративными) интересами и привилегиями. Иначе говоря, западный средневековый университет был независимым, византийская же высшая школа — государственным учреждением. Что касается программ, то философская школа, по всей видимости, оставалась в пределах энкиклиос педиа, только в более широком объеме, тогда как правовая школа давала специальные знания — в области юриспруденции.

Мы довольно хорошо осведомлены о структуре правовой школы. Во главе ее стоял номофилак, «хранитель законов», который причислялся к высшим византийским судьям и пользовался правом личного доклада императору.

Его жалование составляло 4 литры золота в год; помимо того, он получал натуральную оплату: шелковую одежду, пищевое довольствие и подарок на Пасху.

В принципе должность номофилака была объявлена пожизненной, однако его несменяемость оказывалась весьма иллюзорной, как и следовало ожидать в условиях византийской нестабильности. Был специально предусмотрен ряд казусов, грозивших номофилаку отставкой: невежество, небрежное отношение к обязанностям, неуживчивость, бесполезность на своем посту. Как видно из этого довольно неопределенного списка возможных прегрешений, у византийских властей не было недостатка в поводах, чтобы отстранить от должности неугодного начальника правовой школы.

Обучение было бесплатным. Уже при открытии школы студентам предписали не давать номофилаку взяток. Взяточничество было бытовым и нормальным элементом деятельности византийского чиновного аппарата, — поэтому, запретив взятки в общем виде, создатели школы все-таки признали возможным и даже желательным, чтобы по окончании курса учащиеся делали наставнику подарки. Считалось, что такие подарки имеют этическую ценность, способствуя сближению людей.

Воспитанники школы должны были по ее окончании получить от номофилака свидетельство о достаточной юридической подготовленности, а также о наличии голосовых данных (если выпускник собирался стать судейским чиновником) или каллиграфического почерка (если тот выбирал карьеру нотария, составителя документов).

Образцы унциального минускульного письма

Византийская школа была хранительницей традиций.

Византийцы пренебрегали экспериментом. Это пренебрежение основывалось на четкой теоретической основе: византийцы считали, что опыт и наблюдение лишь скользят по поверхности явлений, тогда как спекулятивные рассуждения, основанные на авторитетах — Библии, трудах отцов церкви, сочинениях видных античных философов, — позволяют проникнуть в суть

вещей, к источнику знания. Истинность не подлежала проверке — она была априорно дана в лучших из книг. Задача человека состояла не в том, чтобы развивать истину, но в том, чтобы ее усвоить. В нестабильном византийском мире не было места для научного релятивизма — научная истина мыслилась стабильной, вечной, раз и навсегда данной: космология и «физиология» — как их определил Василий Великий в «Шестодневе», основываясь на библейском предании; медицинские знания — как их сформулировал Гален; право — как оно выражено в «Своде гражданского права», изданном при Юстиниане I. Математика сводилась к толкованию Евклида и Архимеда, логика основывалась на Аристотеле. Можно не продолжать этот список. Византийские знания были по преимуществу книжными.

Книга унаследована византийцами от греков и римлян, но как раз с установлением Византийской империи, в IV столетии, в книжном деле произошел коренной переворот. Античная книга (папирусный свиток) была вытеснена средневековой рукописной книгой, пергаменным кодексом.

Византийская книга делалась из пергамена (не смешивайте с пергаментом — бумагой растительного происхождения, пропитанной маслами!) — обычно козьей или овечьей специально обработанной кожи. В сравнении с папирусом пергамен обладал определенными преимуществами: он был прочен и долговечен; поддавался фальцеванию, т. е. сгибался, не ломаясь; был непрозрачен и давал возможность писать на обеих сторонах листа. Однако пергаменная книга стоила дорого — много дороже папирусного свитка. В XI в. на территории Византии появился новый писчий материал — бумага. Мы не знаем, сумели ли византийцы наладить собственное бумажное производство: возможно, что они пользовались только привозной бумагой — сперва арабской, а с XIV в. итальянской.

Писец начинал свою работу с разлиновки строк, пользуясь для этого линейкой и тонкой круглой свинцовой пластинкой. Писали в Византии каламом, тростниковым пером, — птичье перо, вытеснившее на Западе «трость» в XI в., по-видимому, не нашло применения в Империи ромеев. Чернило, энкауст, изготовлялось в Византии из толченых и проваренных дубовых орешков, а также из отвара некоторых сортов древесной коры, перемешанного с сажей и камедью.

Византийская книга — продукт индивидуального творчества, создание ремесленного, ручного труда. Но при всем этом она подчиняется определенным традициям: она несет на себе печать личности мастера, иной раз даже ставящего на рукописи свое имя и дату завершения труда, но в еще большей степени отражает она печать времени — своего времени, времени ее создания, но также и прошедшего времени, властно заставлявшего мастера подражать оформлению и почерку известных ему образцов.

В истории византийского книжного письма можно выделить два периода: ранний, характеризующийся преобладанием унциала, и начинающийся с IX в. «минускульный». Унциальное письмо возникло, когда писчий материал, папирус, был дешевым. Оно крупное, четкое, со сравнительно небольшим числом сокращений. Буквы поставлены обособленно и почти все они одинаковой высоты: они словно размещаются между двух мысленных линеек. В основе каждой из букв (за редким исключением) лежит один из трех элементов: квадрат, круг или равнобедренный треугольник, так что диаметр круга и высота треугольника равняются стороне квадрата. Слова унциального текста не разделены, надстрочные знаки (ударение и так называемое придыхание) отсутствуют.

В минускульном письме буквы мельче и связаны между собой, что, по-видимому, вызвано переходом к пергамену, более дорогому материалу. Чтобы экономные формы письма не отразились на ясности, буквы минускула строят более разнообразными способами, чем унциальные: их располагают на мысленной четырехлинейной сетке так, чтобы тело минускульной буквы помещалось между двумя внутренними линейками, а разнообразные «дополнения» — дуги, петли, хвосты — выбрасывались вверх и вниз. К тому же минускульному письму свойственно применение надстрочных знаков, сокращений и лигатур — устойчивых «связанных» сочетаний двух или нескольких букв.