Два дня «Вериты» (Художник В. Чурсин)

Печенкин Владимир Константинович

— А чертежи, схемы? Храните вот в этой коробке? — он насмешливо кивнул на сейф в углу лаборатории.

— Собственно, чертежей нет. Есть только наброски в записной книжке. Просто некогда было заниматься чертежами. Но вся схема у меня в памяти.

Он опять залился смехом.

— Извините, Богроуф, но вы все-таки русский! Хотя и родились здесь. Ученый любой другой национальности в первую очередь навел бы порядок в документации, постарался получить патент, а уж потом приступил к изготовлению аппарата. Не беспокойтесь, я всегда честно веду дела и, разумеется, помогу вам. Однако настоятельно прошу отложить пока доработку модели и заняться документацией. Мы должны заявить патент на

изобретение. И еще… — он подошел и положил мне руку на плечо. — Вашу установку трудно переоценить! При неумелом обращении она может наделать много дурного, и если попадет в руки… Надеюсь, вы понимаете? Поэтому прошу не выходить за стены лаборатории без охраны и не поставив меня в известность. Иностранные разведки не дремлют, но пока вы у меня, все в порядке. Прошу также строго установить время работы включенной аппаратуры: меня не устраивает, если работники лаборатории, случайно попав под излучение, начнут болтать, что им в голову взбредет. Ну, скажем… утром с 9 до 11 и вечером с 16 до 18 часов. Вас устроит? Ну и прекрасно. Да, вот еще что: не меняйте направление трубки. Ведь импульсы проникают через стены?

— Да, если стена из бетона не толще 10-12 дюймов.

— Вот видите! Здесь, — он постучал пальцем в штукатурку, — за этой стеной у нас склад ремонтных инструментов. Лопаты, кирки и так далее. Там почти никогда никого не бывает. А лопаты не болтливы. Договорились?

— Хорошо, — согласился я. Как-то сразу мне все надоело, появилась вялость и апатия. Может быть, сказывалось напряжение последних месяцев и возбуждение последних дней. Флетчер заметил:

— Вы устали, Богроуф. Пойдите в бар, выпейте и отдохните хорошенько. Хотите, съездим в Санта-Дору? Нет? Тогда советую отоспаться и почитать какой-нибудь детективчик. Я велю прислать, это успокаивает.

Глава 10

Слейн жадно слушал доктора, забыв, что давно пришло и прошло время обеда. Он вздрогнул, когда кто-то тихонько постучал.

— Сеньор доктор, — послышался голос Руми. — Там пришел Одноглазый Игнасио с мулами.

— Подожди меня, Джо. — Доктор приоткрыл дверь и вполголоса отдал индейцу какие-то распоряжения. Слейн выглянул в окно и увидел у больничных ворот четырех мулов, навьюченных тюками. Прислонясь спиной к столбику ворот, курил длинную индейскую трубку оборванец с повязкой на лице, закрывавшей левый глаз.

— Ну и рожа, — заметил Слейн, услышав шаги доктора. — С такой внешностью сниматься в Голливуде на ролях пирата. Он тоже твой пациент?

— Был. А в данный момент нечто вроде поставщика. Игнасио контрабандист с границы, и здесь вроде как на отдыхе.

— И охота тебе связываться с такой колоритной публикой!

— Я имел дело с Флетчером, почему бы мне после этого не подружить с Игнасио? Одноглазый по-своему честный малый, на него можно положиться. Он только доставил груз и скоро уйдет к себе на пограничную территорию.

— Ну и слава богу. Но рассказывай дальше, Гарри.

Доктор смотрел в окно, как Руми и Одноглазый разгружают мулов. Они вынимали из тюков деревянные ящики, должно быть, довольно тяжелые.

— Так ты ждешь продолжения, Джо? Ну, слушай. — Он сел и отхлебнул из мензурки. — Отдыха, который рекомендовал Флетчер, не получилось. Я еле дождался утра и снова пришел в лабораторию, к моей «Верите» (Флетчер горячо одобрил данное мной имя — «Верита»). Я искал причину неравномерной интенсивности, перепаивал, регулировал, подгонял режимы ламп. Здесь меня и застал Флетчер после полудня. Выглядел он вроде бы озабоченным, взгляд неуверенный, что на него не похоже.

— Вот что, Богроуф, — сказал он, поболтав предварительно о пустяках. — Ваше изобретение должно служить для пользы общества.

Вы сами говорили, что при помощи «Вериты» общество избавится от многих пороков — грабежей, насилия, краж и так далее. Так проведем же полезный эксперимент!

— Что вы имеете в виду?

— Сегодня сюда доставят… разумеется, с вашего согласия… доставят одного бандита. Да, обыкновенного гангстера, пойманного полицией, одного из шайки. Дело в том, что он все отрицает и против него нет прямых улик. Сколько людей, честных людей пострадало уже от этой банды. Мы… то есть я и один из сотрудников полиции, которому вполне можно доверять, хотели бы записать показания бандита под действием «импульсов правды», как вы их называете. В этом нет ничего предосудительного — порок надо искоренять любыми средствами. Так что вы скажете, Богроуф?

— «Верита» не совсем готова…

— Пустяки, не имеет значения! Честное слово, очень хочется еще разок полюбоваться чудом! Да и вам, дорогой мой Богроуф, новый эксперимент, может быть, подскажет что-то, не так ли?

Я подумал и согласился. Мне всегда было ненавистно гангстерство, будь оно американское или латиноамериканское, любое. Флетчер ушел довольный.

Вечером он прибежал за мной в кафе, где я ужинал. Мы пошли в лабораторию, и здесь Флетчер представил мне сеньора Мануэля, рослого рыжего здоровяка в штатском. Переговорив со мной, сеньор Мануэль с профессиональной ловкостью вложил портативный магнитофон в ящик моего стола. Я указал ему и Флетчеру место вне досягаемости импульсов «Вериты», полицейский поблагодарил и вышел. Через минуту вернулся, с ним пришли еще три сеньора, прилично одетых и представительных. Они чем-то даже походили друг на друга. Только один из сеньоров был в наручниках, а два других держали руки в карманах и не сводили с него глаз. Мануэль сразу выпроводил конвоиров и запер дверь.

— Прошу вас, сеньор Ривейра, — Мануэль проводил бандита к стулу, придерживая за талию. — Садитесь. Не хотите ли сигару?

Человек в наручниках с достоинством принял сигару, прикурил от зажигалки полицейского и с насмешливым прищуром огляделся. На бандита он не походил. Облик средней руки коммерсанта. Вот только разве настоящий коммерсант вел бы себя несколько иначе в подобном обществе и обстановке, без такой уж откровенной нагловатости.

— Сегодня вы придумали что-то новенькое, — подмигнул полицейскому Ривейра. — Медицинская экспертиза или что? Так я здоров, сеньоры. Если у вас нет улик, при чем же тут медицина, а?

— Сеньор Ривейра, не будете ли вы так любезны дополнить ваши прежние показания? — Мануэль многозначительно посмотрел на меня. Я подошел к рубильнику.

— Бросили бы вы эти штучки, начальник. Я не собираюсь чего-то там дополнять.

— Не собираетесь? Как жаль! Но посмотрим, посмотрим… — жестом фокусника он протянул руку ко мне. Я включил «Вериту».

— Отвечайте, кто убил девушку? — голос Мануэля стал жестким, напористым. От былого благодушия не осталось и следа.

— Какую девушку? — Ривейра еще хранил на губах усмешку.

— Разве за последнюю неделю ваша банда совершила не одно убийство?

— Д-да… — Ривейра раскрыл рот, выронив сигару на колени.

— На улице Доминиканцев в Санта-Доре. Где еще?

— У кабачка…

— Какого?

— …«Зеленый попугай»…

— Кто именно убил на улице Доминиканцев?

— Коро Манекенщик.

— А у «Попугая»?

— Я… Но это случайно, я не хотел!..

«Верита» как будто тоже нервничала, ее зеленый глаз то мерк, то разгорался. С Ривейры свалилась шляпа. Он или повизгивал от недоумения и ужаса, или сыпал признаниями. Полицейский деловито задавал вопросы, а Ривейра все говорил, называя имена и клички, адреса тайных притонов.