Два года каникул
Шрифт:
Кэт, конечно, одобряла все эти меры. Эта энергичная женщина остерегалась в чем-либо проявить свое беспокойство, когда она думала о предстоящей неравной борьбе с матросами с «Северна». Плохо вооруженные, они стали бы действовать хитростью. Этим мальчикам немыслимо было одержать победу, партия была слишком неравная! Она жалела, что с ними не было храброго Ивенса. Может быть, он бы мог лучше организовать защиту и отразить нападение Уэльстона.
К несчастью, Ивенс был у злодеев под надзором, и, может быть, они уже от него избавились как от опасного
Таковы были размышления Кэт. Она боялась не за себя, а за детей, о которых беспрестанно заботилась; этот страх разделял с ней Моко, который не уступал ей в самоотверженности.
Наступило 27 ноября. Уже два дня стояла удушливая жара. Мрачные тучи медленно ползли над островом, и отдаленные раскаты предвещали бурю: то же самое показывал штормовой указатель.
В этот вечер Бриан с товарищами вошел раньше обыкновения в зал, втащив ялик в кладовую. Потом, заперев крепко двери, все отправились на покой после общей молитвы, вспоминая о своих семьях, которые были так далеко.
Около десяти часов буря была в полном разгаре. Зал освещался яркой молнией, проникавшей через бойницы, раздавались беспрестанные удары грома; казалось, что холм Окленда дрожал от грохота. Это было одно из тех ужасных воздушных явлений без дождя и ветра, когда неподвижные тучи разражаются в одном месте всем накопившимся в них электричеством, и часто подобная гроза длится всю ночь.
Костар, Доль, Айверсон и Дженкинс, свернувшись в своих постельках, вздрагивали при этих страшных раскатах. А между тем грозы нечего было бояться в этой недоступной пещере. Молния не могла разрушить плотных стен грота. Время от времени Бриан, Донифан и Бакстер вставали, приоткрывали дверь и тотчас же возвращались, ослепленные яркой молнией. Все пространство было залито огнем, и по озеру, в котором отражались зарницы, как бы катилась огненная масса.
Незадолго до полуночи, казалось, наступило затишье. Промежутки между раскатами становились продолжительнее, и сами раскаты мало-помалу ослабевали.
Поднялся ветер и разогнал тучи, нависшие над землей; дождь полил ручьями.
Маленькие начали успокаиваться. Две или три головки, спрятавшиеся под одеялом, выглянули, хотя уже всем было давно пора спать. Вдруг Фанн начал почему-то волноваться. Он вставал на задние лапы и бросался к двери, глухо ворча.
— Не почуял ли Фанн что-нибудь? — спросил Донифан, стараясь успокоить собаку.
— Это не первый раз, — заметил Бакстер, — и всегда его волнения оправдывались.
— Надо узнать, что это значит! — прибавил Гордон.
— Хорошо, — сказал Бриан, — но только пусть никто не выходит, надо приготовиться к защите!
Все взяли по ружью и револьверу. Донифан подошел к двери зала, а Моко к двери гостиной. Они прислушивались, но все было тихо, хотя Фанн продолжал волноваться. Он начал так сильно лаять, что Гордон не мог его успокоить. Это было очень неприятно, так как лай Фанна можно было слышать на берегу.
Вдруг
Все встали в оборонительное положение. Донифан, Бакстер, Кросс с ружьями стояли у обеих дверей и были готовы стрелять во всякого, кто попытается напасть на них. Другие приготовились защищаться камнями, когда снаружи раздался голос:
— Ко мне… ко мне.
Какому-то человеку угрожала опасность смерти, вне всякого сомнения, и он взывал о помощи.
— Ко мне! — повторил голос, и на этот раз всего в нескольких шагах от грота.
Кэт слушала у дверей.
— Это он! — воскликнула она.
— Он? — повторил Бриан.
— Откройте… откройте! — повторяла Кэт. Открыли дверь, и человек, с которого вода текла ручьями, бросился в зал.
Это был Ивенс, штурман «Северна».
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Кэт и штурман. — Рассказ Ивенса. — После гибели шлюпки — Уэльстон в гавани Медвежьего Утеса. — Змей. — Френ-ден открыт. — Бегство Ивенса. — Переправа через залив. — Проекты. — Предложение Гордона. — Восточные земли. — Остров Черман. — Танновер
Первое время Гордон, Бриан и Донифан оставались неподвижны при неожиданном появлении Ивенса. Потом инстинктивно бросились к штурману как к своему спасителю.
Это был человек лет двадцати пяти — тридцати, широкоплечий, крепкого сложения, с живым взглядом, открытым лбом, интеллигентным и симпатичным лицом, твердой и решительной походкой. Войдя в пещеру, он захлопнул дверь и приложил к ней ухо. Ничего не было слышно снаружи, он прошел на середину зала и, осмотрев при свете висевшего на своде фонаря всех окружающих его, прошептал:
— Да, дети! Только дети…
Вдруг его взгляд оживился, лицо осветилось радостью, и он протянул руки. Навстречу ему шла Кэт.
— Кэт! — воскликнул он. — Кэт жива!
И он схватил ее за руки, как бы желая убедиться, что это не были руки мертвеца.
— Да, жива, как и вы, Ивенс, — ответила Кэт. — Бог спас меня, как спас и вас, посылая на помощь этим детям!
Штурман взглядом сосчитал мальчиков, собравшихся вокруг стола.
— Пятнадцать, — сказал он, — и только пять или шесть могут защищаться! Ну, ничего.
— Есть опасность, что на нас нападут, мистер Ивенс? — спросил Бриан.
— Нет, мой милый, по крайней мере не в данную минуту, — ответил Ивенс.
Всем хотелось узнать историю штурмана, и особенно с тех пор, как лодка была выброшена на берега Северна. Ни большие, ни маленькие не могли лечь спать, не услышав такого важного для них рассказа. Но прежде всего надо было, чтобы Ивенс снял промокшее платье и подкрепился пищей. С его платья вода текла ручьями, потому что ему пришлось вплавь перебраться через Зеландскую реку. Он изнемогал от усталости и голода, так как не ел двенадцать часов и с утра ни минуты не отдохнул.