Два господина из Брюсселя
Шрифт:
Как дети, которые прячутся от родителей, они проскользнули в спальню. Что бы ни случилось, хоть дом загорись, Тор и не оглянется…
Быстро приняв душ после объятий, Альба ощутила прилив сил для борьбы с повседневностью и бодро объявила, что приготовит обед.
Когда копченая баранина с картошкой под соусом бешамель была на столе, Альба пригласила сына и мужа. Магнус явился тотчас, а Тора было не дозваться.
— Будь добр, сходи посмотри, жив ли твой отпрыск.
Магнус поплелся в конец коридора,
— Он слышал?
— Надеюсь.
— Он понял?
— Не знаю.
— Тебя не пугает, что твой сын превратился в зомби?
— Переходный возраст. Классический. Со временем пройдет.
— Откуда тебе знать? В наше время ни у кого не было компьютеров.
— Зато было курево, травка, алкоголь…
— Ты хочешь сказать, что наш сын подсел на виртуальную реальность?
— В каком-то смысле да.
— И тебе наплевать?
Он уклончиво ухмыльнулся, что-то буркнул, потом ему надоело ждать, он взял ложку и положил себе порцию.
— Неужели ты не подождешь Тора?
— Хочу есть.
— А как же наш принцип savoir vivre? [27]
— Послушай, Альба, на Тора мне плевать с высокой колокольни, да и ты начинаешь меня доставать.
С этими словами он принялся за еду.
От такой грубости в голове у Альбы поднялся вихрь самых разнообразных мыслей: «Когда он хочет заняться со мной любовью, он гораздо вежливее», «Ему совершенно плевать на воспитание нашего сына», «Чертов орангутанг, ему бы только брюхо набить и потрахаться», «Иногда я его просто ненавижу», «Тора видеть не могу, так бы и убила паршивца»…
27
Умение жить с удовольствием (фр.).
Она встала, пошла к входной двери, открыла стенной шкаф с электрическим счетчиком и решительным жестом вырубила питание.
Квартира погрузилась в темноту. Альба насладилась долгой, плотной, насыщенной секундой, когда это пространство снова принадлежало ей.
Потом раздался плаксивый вопль подростка:
— Вот дерьмо! Ну что там у вас?
«Какой жуткий голос! Гнусавый, то басит, то взвизгивает. Неужели это голос моего сына?»
— У вас там замкнуло!
«Вот слизняк, вопит из своей комнаты, даже задницу не поднимет!»
— Эй! Свет вырубило! Алло! Есть кто-нибудь?
«Мне кажется, нормальный ребенок позвал бы отца или мать. А этот спрашивает, есть ли кто-нибудь, будто он в гостинице».
— Эй, народ! Кто-нибудь починит?
«Да чтоб тебя, дорогой мой!»
Тор вышел из комнаты и двинулся вперед по темному коридору. Увидев мать, он вздохнул:
— Это надолго.
— Что надолго?
— Раз ты чинишь, то долго ждать.
— Ты уверен, что я собираюсь
Он открыл рот. «Само обаяние и бездна ума». Она взорвалась:
— Да-да, Тор, ты не ослышался: так кто я, по-твоему? Твоя мать или служба энергосбыта? А счет я оплачиваю только для того, чтобы ты мог нажать кнопку и сидеть круглые сутки в своих играх?
Тор так и стоял с открытым ртом. Альба решила воспользоваться его растерянностью:
— За стол! Мне нужно с вами поговорить, с отцом и с тобой.
Он издал непристойный звук, затем упрямо потянулся к зеленой кнопке на счетчике. Она схватила его за руку:
— Не тронь, это мой предохранитель!
— Ты совсем спятила?
— С чего ты взял? Ты уже полгода не смотришь на меня и со мной не разговариваешь!
Тор снова потянулся к счетчику. Альба резко стукнула его по руке. Он отскочил, потирая пальцы:
— Но… ты ударила меня!
— Я рада, что ты это заметил!
— Раньше ты меня не била!
— И это было моей ошибкой! Еще раз попробуешь?
Он покрутил пальцем у виска, давая ей понять, что она свихнулась, и пошел к себе.
— Тор, ты куда?
— Забрать вещи.
— Тор, мне нужно поговорить с отцом и с тобой.
— Ноги моей не будет в доме, где меня бьют! Альба кинулась в столовую, ища поддержки Магнуса:
— Ну а ты что молчишь?
Магнус, нахмурившись, проговорил вялым, не слишком уверенным голосом:
— Тор, куда ты собрался?
— К деду.
Альба вцепилась мужу в плечо:
— Нет! Запрети ему!
Магнус вздохнул:
— Мы с твоей матерью не совсем согласны… Тор промчался по коридору, бросив им на бегу:
— Тем хуже! Пока!
Дверь хлопнула.
Альба и Магнус по-прежнему сидели в темноте.
Вне себя, она разразилась колкостями:
— Браво! Хорош отец! Авторитет на высоте!
— Иди ты к дьяволу, Альба! Сама-то хороша, истеричка! Угрожает сыну, что купит пистолет! Вырубает электричество! Ведешь себя как полная идиотка.
Он встал, опрокинув стул.
— Ты куда? Магнус, я запрещаю тебе уходить! Куда ты идешь?
Он натянул пуховик и процедил:
— В спортзал. Слопаю там сэндвич и буду качать мышцы, пока не выбью из башки весь этот дурдом, который тут у вас.
Дверь снова хлопнула.
Альба тяжело опустилась на стул, схватив голову руками:
— Ах, мой Йонас, как мы с тобой будем счастливы вдвоем, в Европе…
На следующее утро она села за руль, и дорога вдоль моря примирила ее с жизнью. По мере того как ее драндулет преодолевал пространство, ныряя с одного пригорка на другой, Альба проникалась чувством, что она обручена со светом и сливается с природой.
Вокруг звучала симфония в синих тонах: в ней был и ультрамарин океана, и лазурь небосвода, и опалы льда, и кобальт ручьев, и темно-серый гудрон; в нее врывалась сероватая голубизна скал, а лейтмотивом была вездесущая снежная крупка.