Два императора
Шрифт:
— Пожалуйте.
Горничной удалось уговорить Анну принять Цыганова. В это время старика Гофмана не было дома.
— Что вам надо? Зачем пришли? — встретила Анна молодого человека.
— Не гоните меня, Анна Карловна!
— Говорите, что вам угодно?
— У меня есть доказательство…
— Какое доказательство?
— Словам моим — что они правдивы-с.
— Я вас не понимаю, говорите ясней.
— Я говорил вам, что князь и княгиня Гарины не позволят князю Сергею на вас жениться. Так и вышло-с! — с торжествующей улыбкой проговорил Николай и подал
— Это что? — спросила Анна, не дотрагиваясь до письма.
— Письмо-с. Извольте прочитать.
— Письмо адресовано не ко мне, а чужих писем я не читаю.
— Ничего-с. Извольте прочитать. Письмецо довольно интересное для вас.
— Кто писал?
— Молодой князь. Извольте взглянуть, его подпись.
Анна хорошо знала почерк Сергея Гарина, взглянула на подпись и узнала его руку. Молодую девушку стало подстрекать любопытство прочитать письмо.
— Письмецо это написал князь, ваш жених, своему приятелю, и совершенно случайно оно попало ко мне в руки-с.
Анна взяла письмо и стала читать; смертная бледность покрыла её красивое лицо.
«Добрый мой друг Пётр Петрович! — начиналось письмо. — Пишу тебе из Москвы. Болезнь удерживает меня, а то бы я давно был в Петербурге. Доктора не пускают. И болезнь моя, скажу тебе, приключилась от семейной неприятности. Тебе известно, поехал я в Каменки с целью испросить разрешение и благословение на мою женитьбу с Анной; мои старики — люди предрассудка — отказали мне: они считают, что брак мой с Анной принесёт бесчестие „имени, дому, роду князей Гариных“. Они нашли мне невесту по своему вкусу, с громким именем и с миллионным приданым, впрочем, очень хорошенькую и очень миленькую, и настаивают, чтобы я на ней женился. Но тебе известно моё отношение к Анне: никто, кроме неё, не будет моею женою. Я дал ей слово и сдержу его во что бы то ни стало! Бедная Анна! Что я скажу ей? Она ждёт меня, думает — я привезу согласие. Грубый отказ моих отца с матерью убьёт её, голубку. По получении моего письма сходи, пожалуйста, к Анне, навести её — я давно не пишу ей. Да и что мне писать, чем её порадовать!»
Далее следовала подпись Сергея Гарина.
А как это письмо очутилось у Цыганова — мы сейчас объясним. Как-то Николай зашёл к ротмистру Зарницкому и не застал его дома. Он хотел дождаться возвращения Петра Петровича, пошёл в его кабинет, уселся в кресло и стал от нечего делать в сотый раз осматривать находившиеся в кабинете предметы; его взгляд совершенно случайно упал на распечатанное письмо, лежавшее на письменном столе. Цыганов как-то машинально взял его и стал читать. И представьте его радость, когда он познакомился с содержанием этого письма: оно было от князя Сергея Гарина к ротмистру! Молодой человек не так бы обрадовался находке в несколько тысяч рублей, как этому письму; он дрожащими от радости руками спрятал письмо в карман и поспешил уйти, не дождавшись ротмистра. Доказательство в его руках; скорее к гордой и неприступной красавице.
«Посмотрим, как теперь ты не поверишь мне. Что, помертвела и позеленела! Видно, от злости на
— Я не спрашиваю, как это несчастное письмо попало к вам в руки, — мне всё равно. Но всякая услуга, какая бы она ни была, оплачивается; вот, возьмите и, прошу, оставьте меня, — немного успокоившись, промолвила Анна, подавая кошелёк с серебряной монетой молодому человеку.
— Как, вы даёте мне деньги?! — растерянным голосом, покраснев, сказал Цыганов.
— А что же вам? Вы заслужили это.
— Вы оскорбляете меня.
— И вы ещё можете оскорбляться! Я догадываюсь, как это письмо попало к вам в руки: вы его украли.
— Вы ошибаетесь — я… я нашёл это письмо.
— Нет, вы его украли!
— Анна Карловна! — позеленев от злости, крикнул Николай.
— Да, да, украли, и сделали это с целью. Подите вон, я вас презираю! Ненавижу!
— Молчать, немка! Я научу тебя!
Николай вне себя выхватил из ножен саблю.
— В ножны саблю, мальчишка, не то застрелю тебя, как курицу! — раздался громкий голос позади Николая.
Он быстро повернулся. В дверях стоял бледный, взволнованный старик Карл Гофман; правою рукою он прицеливался в Николая из пистолета.
— Я… я готов дать вам удовлетворение, — как-то растерянно проговорил молодой человек.
— Что такое? Мне драться с мальчишкой! Вон! — крикнул Гофман.
Цыганову не оставалось ничего больше делать, как уйти.
Старик пришёл вовремя; он видел происшедшую сцену между дочерью и Николаем, снял со стены пистолет и взвёл курок. Старик убил бы Цыганова, если бы тот не поспешил убраться…
— Отец, отец, какая я несчастная! — кладя свою хорошенькую головку на плечо отца, со слезами проговорила Анна.
— Что у вас здесь случилось? Расскажи, Анна.
Молодая девушка показала отцу письмо.
— На, отец, прочти.
Гофман прочитал и задумчиво опустил свою седую голову.
— Отец, оставаться в Петербурге больше нам нечего.
— Ты права, Анна, нам надо ехать не мешкая, не дожидаясь возвращения князя.
— Мне хотелось бы с ним проститься…
— Зачем, Анна? Этим ты и себя, и его расстроишь. Мы завтра выедем.
— Так скоро?
— Чем скорее, тем лучше. Пойми, Анна, князь Сергей не может быть твоим мужем: гордые аристократы никогда не примут тебя в свою семью. Имей самолюбие, дочь моя, — пусть князь женится на той аристократке, о которой он так увлекательно пишет.
— Ты винишь Сергея, отец?!
— Оставим, Анна, про это говорить. Одного я тебе желаю: скорее забыть князя.
— Отец, отец! — со слезами упрекнула старика молодая девушка.
— Да, да, Анна, постарайся его забыть.
— Ах, разве это можно! Я до самой смерти буду помнить Сергея!
— Это твоё дело — запретить тебе любить князя я не в состоянии, — но знай: ты должна прервать с ним всякие отношения. Почитай, Анна, себя счастливой, что ваша любовь не зашла так далеко.
— Что ты говоришь, отец! — вспыхнув, сказала красавица.