Два к одной или все прелести одиночества
Шрифт:
— Вот оно как значит. Бережёшь его чувства, — зло усмехается и покачивает головой. — Что даже напоследок не отсосёшь?
Эта фраза обжигает меня сильнее пощёчины. Мои глаза широко распахиваются. Я задыхаюсь от возмущения. Что он себе позволяет? Однако моё замешательство вызывает у него только смех.
— Расслабься, я же шучу.
— Мерзкая шутка, знаешь ли…
— И что у вас всё с ним серьёзно, или договорённость, как у нас? Или, может быть, он оплачивает…
Не успеваю ему ответить. Снова раздаётся звонок. Но на этот раз не в домофон, а напрямую в дверь. Ну что ещё? Смотрю
— Это он, — Макс растягивается в довольной улыбке, понимая всё по моему лицу. — И как будешь объяснять ему мой ночной визит? Или мне в шкаф спрятаться?
— Да, — шиплю я в ответ на его язвительные высказывания. — В кладовку. Живо.
— Что?
Пользуюсь тем, что Оболенцев охренел и даже немного растерялся, просто заталкиваю его в маленькую кладовку, где храню зимние вещи и всякие соления.
— Сиди молча. Пожалуйста, — захлопываю дверь и иду открывать Антону.
Мне страшно пускать его на порог. Оболенцев зол, или обижен, или уязвлён, или ещё чёрт знает, что с ним, поэтому он может выкинуть любую штуку.
— Привет. А ты чего так поздно? — впускаю я нежданного гостя.
— Привет, а ты чего так долго открывала? — проходит Антон, пряча руки за спину.
— Я первая спросила, — ухожу от ответа, судорожно придумывая оправдание.
— А я первый ушёл от ответа, — ухмыляется сосед.
— Очень взрослый ответ, Антон, — закатываю глаза и скрещиваю руки на груди. Чувствую, что он сейчас снова огребёт за просто так.
— Бе бе бе. Кто бы говорил, — смеётся он и протягивает мне маленького плюшевого медвежонка с кремовым бантиком на шее. Такие малыши продаются на кассе в круглосуточном магазине за углом. — Это тебе. Давай мириться.
— Мы не ссорились, — смотрю на парня в упор. — Просто я сегодня устала, а ты посмеялся в неподходящий момент по неподходящему поводу. Вот и всё.
— Ну, Насть… Я же от чистого сердца.
Беру медвежонка и целую парня. Тонкие губы расплываются в довольной улыбке. Он обнимает меня за талию и аккуратно проводит пальцами по щеке.
— Спасибо. Это мило.
— Кофе угостишь?
— Не поздновато ли для кофе? — уточняю я, думая, как спровадить Мещерского, пока из моего шкафа не вылез огромный скелет.
— Намёк ясен.
Он собирается уходить, я мысленно облегчённо вздыхаю, но Антон замирает в дверях. Разворачивается на каблуках и целует меня. Только после этого он покидает мои владения.
— Такая милота, что сейчас стошнит, — слышу голос Макса за спиной. Боже, когда всё это кончится.
— Максим, что ты хочешь от меня? За что на меня злишься? За то, что стала устраивать личную жизнь? За то, что не пожелала быть твоим антистрессом по вызову?
— Я ничего уже не хочу, Насть. — он вздыхает, хочет что-то сказать ещё, но передумывает. Молча сверлит меня взглядом, ожидая, чего-то от меня, но не дождавшись уходит.
Слов нет. Мрак. Полный мрак. Что это было-то такое, а? Оседаю на пол, глажу Бантика, который обнюхивает медвежонка.
Глава 13
Наверное, после всей этой неприятной для меня ситуации мне должно было стать легче. Не стало. Каждое утро я просыпалась
Я гуляла с Бантиком, смеялась с коллегами, переписывалась с подружками, встречалась с Антоном без всяких тягостных мыслей. Но, как только моя голова касалась подушки, а мягкий свет прикроватного светильника затухал, я начинала загоняться. Всё начиналось со скребущего душу чувства вины о том, что вовремя не сказала Максиму о прекращении наших каких бы то ни было отношений. Потом постепенно накручивала себя до мыслей о том, что я поступила неправильно, начав встречаться с Мещерским, но продолжая видеться с Оболенцевым. Заканчивалось всё слезами и мыслями о своей ничтожной сути, под которые я привычно засыпала.
Мои внутренние загоны отягощались ещё и небольшой внешней загвоздкой. Я не хотела Антона. Парень уже неоднократно намекал на интим. Намёки даже переросли практически в прямой текст. Однако моё тело протестовало, а терпение Антона было на исходе.
Всё это случилось одним вечером. За окном шумел ветер. Где-то вдалеке гремела гроза. Темноту комнаты освещал экран телевизора. Мы с Антоном, устроившись на диване под пледом, смотрели старую комедию с Мэрилин Монро в одной из главных ролей. Периодически рука Антона поглаживала мои бёдра, пыталась проскользнуть под майку.
— Антон, не мешай смотреть, — надула губы я и вернула его руку на место.
— Я ничего не могу с собою сделать, — он приподнял мой подбородок указательным пальцем и прошёлся мелкой цепочкой поцелуев от ушка к губам. — Ты интереснее, чем кино.
Я непроизвольно напряглась. Меня настораживала реакция моего тела, на эти простые ласки. Если бы так сделал Макс, я уже лужицей растеклась, внутри бы пробежала волна жара и я была готова на всё. А тут ничего. Совсем. Нет, мне не неприятно. Просто ничего.
— Детка, ты чего такая напряжённая, уум? — он повернул мою голову, заставив посмотреть на него. — Киса, тебе неприятно?
— Нет, что ты. Просто мы же фильм хотели посмотреть… — шепчу я. Антон усмехается и целует меня.
Ничего, совсем ничего. Нет ни мурашек, ни трепета, ни приятного тепла по телу. Ни-че-го. Я неспешно обнимаю мужчину, чтобы не сидеть как бревно. Странно. Такое простое действие, а я как будто его продумываю наперёд.
Антон воспринимает этот жест, как зелёный свет и уже не стесняясь лапает меня. Отстраняться глупо и уже неприлично. И так слишком долго морозилась. Пытаюсь расслабиться, отвечать на его действия.
Тем временем Мещерский не теряет времени и спешно стягивает с меня майку, пересаживает к себе на колени. Поцелуи ласкают шею, ключицы, спускаются к груди. Изгибаюсь навстречу его ласкам. Пытаюсь думать о чём-то эротичном. Даже удаётся выдать тихий стон. Но я всё равно ещё здесь, не отключилась, не улетела. Что за хрень?
— Антон, пойдём в кровать?
Он отрывается от меня, смотрит удивлённо.
— А здесь чем тебя не устраивает? Потом можем и в кровати.
Его пальцы проникают в меня, практически на сухую. Целую парня, чтобы он не заметил, как я морщусь.