Два колдующих дитя
Шрифт:
Он молча кивнул.
– Зачем королю стража? – Элла впилась ногтями свободной руки в кожу ладони.
Баро молча смотрел на нее. Ей все казалось, что в следующее мгновение он вытащит дубину, что носил за поясом и, размахнувшись, снесет половину лица, вместе со ртом, которым она задала неудобные вопросы. Элла поразилась жестокости мысли и отвернулась уже не надеясь на ответ.
–
Опять повисла тишина. За окном понемногу начинало светлеть. Элла взглянула на небо и подумала о том, что не хочет уходить. Действительно не хочет.
– Мой отец совершил ужасный поступок и по вине своей жадности с каждым днем все ближе к смерти. Ни я, ни Ювэр так и не смогли простить его, хотя ему наше прощение не требуется. – Элла отпустила ручку двери. – Каждый из нас проживает то, что ему уготовано, но я не хочу сидеть на кровавом троне.
– А чего вы хотите, принцесса?
Она неожиданно усмехнулась и Баро наклонил голову в бок, глядя на ямочки на щеках девочки.
– Хочу вернуться в прошлое, туда, где Литта должна была занять место королевы, а мы с Ювэр жили бы при ней. Ювэр помогала бы жителям, а я бы учила детей в школе. Каро бы состарилась и растила своих внуков, отец бы стал советником и жил счастливо в большом доме вместе со своей женой.
За окном совсем рассвело. Где-то в отдалении послышались голоса, запахло свежим хлебом, у Эллы в животе забурлило.
– Вам нужно отдохнуть, принцесса. – Баро поклонился и, не дожидаясь пока она что-либо скажет, развернулся и пошел прочь.
Полы его плаща развевались, тяжелые шаги раздавались в коридоре. Элла, наконец, вошла в комнату, что ей отвели. Собрала с пола книги и записи, уложила все в сундук, похоронив под одеждой и глубоко задумалась, сев на постель. Она видела часть города в окне, видела как небо, тронутое рассветом, красиво светлело, но в душе у девушки был комок, сотканный из печали и, к ее большой неожиданности, ненависти. Она не поняла к кому испытывала это новое чувство. К Мали? К хитрому мужчине, что увез ее сестру? К Баро? К
Мали потер переносицу. Он не спустился на завтрак, не желая видеть Эллу, а, переодевшись, засел в кабинете с письмами. Сегодня все были предоставлены сами себе – советники проводили время с семьей, слуги, после завтрака должны были покинуть замок и эти холодные стены затихли. Обычно в такие дни Мали оставался один, пил вино, ел фрукты в полном одиночестве, читал книги о далеких временах. Из окон кабинета была видна гавань, что сейчас была почти пуста и король мог видеть море во всей его красе. Голубое, с ясным небом, оно благоволило к размышлениям. Мали откинулся на спинку кресла и, взяв в руки бокал, уставился на горизонт. Иногда в коридоре раздавались шаги, но он не обращал на них внимания, как и на булочку с корицей, лежащую на подносе, рядом с сыром и холодным омлетом. После гроз, что прошли по долине, было жарко и окна были открыты, впуская уже теплый воздух.
Раздался стук. Мали поставил бокал на стол, звякнув ногтем по стеклянной ножке.
– Войдите!
В кабинете появился Баро. Он поклонился королю и подошел ближе, протянув письмо. Мали взял его и развернул, опять откинувшись на спинку кресла.
«Дорогой король Тхамара! Мне очень жаль, что моя дочь доставила вам такие неудобства! Как только в Приам прибудет корабль, я тут же явлюсь лично и заберу ее из Аму! Она будет наказана. Элла слишком сильно привязана к сестре, не стоит винить ее за любовь!
Король Приама»
Мали взревел и смел со стола все, что было на пол. Бокал с вином разбился, кувшин остался цел, но вино залило все бумаги. Виноград и сыр упали к ногам Баро, который не шелохнулся, терпеливо ожидая окончания гневной вспышки. Мали крушил все, что попадалось ему под руки, бил столешницу письмом и, запыхавшись, уселся обратно, поправив свои светлые волосы.
Конец ознакомительного фрагмента.