Два лика одиночества.
Шрифт:
Танаа ничего не оставалось, кроме как последовать за серебряной путеводной звездочкой, горящей впереди.
Сперва по обнаженным нервам полоснуло дикой болью всепоглощающее отчаяние Орогрима. Потом – безнадежная тоска Эстиса и его давящее чувство вины. На этом фоне странно было чувствовать железную уверенность Гундольфа и его непонимание и отрицание факта смерти Арны. Считав же глухую обреченность Талеаниса, Танаа уже сама почувствовала себя бесконечно виноватой.
– Я не верю, что она не вернется! – горячо говорил Грифон, замерший между
Эстис молчал, глядя в пол. Орогрим не сводил взгляда с рыцаря – Гундольф был единственным, кто давал ему надежду. Мантикора, почти невидимый в тени, мрачно теребил рукоять бесполезного сейчас меча.
Наконец граф понял, что дальше хранить молчание уже нельзя.
– Гундольф, я надеюсь, вы не думаете, что я не хочу, чтобы Арна жила? – риторически поинтересовался он, и продолжил, не давая возмущенному рыцарю ответить. – Я хочу этого всей душой и, клянусь честью, многое ради этого отдал бы. Больше того, я прекрасно осознаю, что сам виновен в том, что с ней случилось… но у меня надежды уже не осталось. Поэтому…
– Надежда есть всегда, – прозвучал тихий голос, мгновенно оборвав Эстиса на полуслове. Арна с трудом приподнялась на локте. – Простите, что меня не было так долго. Я сама не знала, смогу ли вернуться… и надо ли вообще возвращаться.
– Я же говорил, – удовлетворенно выдохнул Гундольф. Орогрим просто развернулся к сестре, медленно опустился на пол возле кровати, взял в руки ее ладонь и все так же молча прижался к ней щекой. По лицу орка чуть ли не в первый раз в жизни катились слезы облегчения.
Глава XVII
ЗАТИШЬЕ ПЕРЕД БУРЕЙ
Поздним вечером к западным воротам Мидиграда подъехали трое путников в дорожных плащах, покрытых слоем пыли. Керин Райки, дежуривший в тот вечер на воротах, поморщился – как же ему надоели эти оборванцы, ищущие приключений, богатства и славы в его родном городе! Керин родился и вырос в стенах Мидиграда и обладал тем презрительным отношением к приезжим, какое бывает только у коренных жителей крупных городов, особенно – столиц.
Неприязненно покосившись на четверых имперских гвардейцев, которые по личному приказу самого императора торчали на воротах уже десятый день, сменяясь дважды в сутки, Керин неторопливой походкой направился к остановившим коней путникам. Он второй раз в жизни заступил на дежурство как старший смены и невероятно этим гордился – а как же, в двадцать два года он уже был удостоен такой чести! Того и гляди, годам к тридцати удастся дослужиться до начальника поста – тогда о старости можно не думать, жалованья, а потом и пенсии хватит на безбедную жизнь до самой смерти.
– Документы, – грубо потребовал стражник.
Высокий всадник, державшийся чуть впереди остальных, протянул Керину несколько свернутых в свиток листов, перевязанных лентой.
–
– Лица покажите, – Райки принялся возиться с лентой. – Вот что вас всех несет в столицу, сидели бы в своих деревнях… так нет, приключений хочется…
Он осекся на полуслове и чуть не выронил бумаги в пыль.
Первый же лист, который оказался в его руках, свидетельствовал о том, что Керин только что очень грубо нахамил пожалованному дворянину, имеющему постоянное мидиградское гражданство.
– Я не расслышал, что вы только что сказали? – насмешливо поинтересовался виконт де Вайл, отбрасывая на спину капюшон.
– Э-э-э… Ничего. Простите, сударь, я немного… обознался. Да, обознался! Простите… Проезжайте… – пролепетал несчастный стражник, осознав, что его сейчас могут… нет, не убить, конечно – но пожаловаться его начальству, и Райки в один момент вылетит со столь перспективной должности.
Что-то резануло взгляд. Керин на миг перевел взгляд на лицо виконта, потом на его спутников – беловолосого эльфа и бородатого варвара с Севера. И побледнел еще сильнее.
– В чем дело? – поинтересовался тем временем де Вайл.
– Э-э-э… Да почти ни в чем… Господа, если вас не затруднит, пожалуйста, подождите буквально одну минуту… мне нужно записать ваши имена… – Через секунду он уже скрылся в сторожке.
– Они на воротах! Все трое! Эльф, варвар и черноволосый человек! Все подходят под описание! – выпалил он, едва подбежав к гвардейцам. Те мгновенно встали и направились к выходу.
– Ох, не нравится мне все это, – пробурчал Рагдар, провожая стражника взглядом. – Сперва нахамил, потом извинился, потом еще перепугался чего-то и в сторожку кинулся… Вега, ты уверен, что нам стоило так нагло переться прямо в столицу?
– То, что он нахамил, а потом испугался и начал извиняться – это как раз объяснимо, – вместо даргела ответил Ким. – Сперва он принял нас за бродяг, ищущих денег или приключений – сомневаюсь, что он мог оценить, сколько стоят наши лошади, а в остальном мы именно как бродяги и выглядим. Потом прочитал документы Веги, понял, что оскорбил дворянина, испугался и принялся лебезить. А вот то, что он так умчался, да еще и попросив нас подождать – это и правда подозрительно.
– Более чем. Смотрите, – следователь кивнул в сторону сторожки, из которой быстро выходили четверо гвардейцев, судя по нашивкам – Его Императорского Величества личной Гвардии. – Бьюсь об заклад, они по нашу душу.
– Будем драться или драпать? – спокойно поинтересовался варвар. Де Вайл покачал головой.
– У нас и так достаточно неприятностей, чтобы усугублять их еще и дракой или сопротивлением гвардейцам императора. Сперва узнаем, что им от нас надо – сомневаюсь, что нас сразу поволокут на эшафот – а там посмотрим.
Тем временем гвардейцы приблизились. Их капитан, державший в одной руке документы друзей, обратился к путникам:
– Вы – господа де Вайл, ан Илленмиль и Рагдар? – вежливо спросил гвардеец.