Два мира – два солнца
Шрифт:
Редуард Кинг с трудом оторвался от созерцания собственных пальцев и с восхищением посмотрел по сторонам. Самым ярким и выпуклым в области видимости был несомненно ксенобиолог, чья фигура в серебристом комбинезоне величественно выплывала из рубки управления. «Как только его выдерживает невесомость?» – в который раз изумился Редуард.
Эффект наведенной гравитации, побочное свойство гиперперехода, прекратил свое действие. Одновременно с этим с обзорного экрана исчезла мутная белесая пелена. Именно таким видится из гиперпространства свет далеких звезд. Он похож на разлитые по
Сейчас экран казался пустым, но Редуард знал, что там впереди. Точно по курсу, на расстоянии пяти лет полета скрывалась она – звезда, которую угугумские астрономы, не мудрствуя, нарекли Солнце-два. И окрестные планеты. И, чем Космос не шутит, может быть, слава!
– Пристегнуться не желаешь? – крикнул он вслед Николасу Лэрри. Но тот не внял предупреждению, лишь пренебрежительно дрыгнул ногой в ответ.
– Как знаешь, – промолвил Редуард и запустил вращение жилого отсека.
В его действиях не было мстительности. Николас сам виноват, к тому же первый начал. Он-то никого не предупреждал, когда решил «проверить люфт стартовой кнопки». В итоге стартовали на полчаса раньше, вдобавок лишних три раза корректировали курс. И все равно чуть было не вошли в гипертоннель боком…
Отсек начал раскручиваться, плавно набирая скорость. Какая-никакая гравитация заставила все незакрепленные предметы свалиться на его стенки. Первым свалился Николас. Сначала на пол, затем на четвереньки и в таком положении полез на стену. Редуарду он напомнил белку-перекормыша, запущенную в не по размеру подобранное колесо.
Однако, хмурый взгляд ксенобиолога и его чуть покрасневшие от допплерова эффекта глаза мигом стерли улыбку с лица контактера. Редуард дождался, пока центробежная сила достигнет допустимого значения и выбрался из противоперегрузочного кресла. Оттолкнувшись от сиденья, он пролетел до границы неподвижной рубки и жилого отсека, где аккуратно приземлился на ноги. По стеночке добрался до Николаса, помог подняться и спросил:
– Не ушибся?
Николас молча отряхнул с колен воображаемую в условиях послекарантинной стерильности пыль, достал из кармана первое яблоко и обиженно хрустнул.
Именно яблоки и прочие натуральные продукты, не предусмотренные скудным корабельным рационом, составляли весь его личный багаж. «Все вкусное небесполезно», – любил повторять ксенобиолог.
Редуард же отпущенную ему норму в пять килограммов использовал от силы на одну десятую процента. Его багаж состоял из единственной фотографии, легко умещавшейся на ладони и в нагрудном кармане комбинезона. С трогательным четверостишием на обратной стороне:
«За тридевять парсеков от Земли
Попробуй не забыть про основное.
Желаю тебе веры и любви!
Я сохранить сумею остальное.
С фотографии Редуарду улыбалась Надежда. Его Надежда.
Убедившись, что ксенобиолог полностью поглощен яблоком, которое в свою очередь наполовину уже поглощено ксенобиологом, Редуард украдкой коснулся фото губами. «Куда бы ее определить? – задумался он. – Не хранить
В своей комнате в общежитии Редуард поступил бы просто: повесил изображение любимой девушки на стену над кроватью. Но в цилиндре пятиметрового диаметра, который являл собой жилой отсек, сделать это оказалось затруднительно. Тем более, что из-за его постоянного вращения то, что тебе в данный момент кажется стеной, твоим соседом может быть воспринято как пол. И все же пару минут спустя Редуард нашел выход.
Он взобрался на привинченную к «полу» табуретку, вытянул вверх руку с фотографией и начал производить ею странные манипуляции. Настолько странные, что Николас Лэрри на время прекратил заразительно хрустеть яблоком и стал с интересом наблюдать за действиями приятеля.
Редуард держал фотографию высоко над головой, за самый краешек кончиками пальцев. Периодически он разжимал их, смотрел, в какую сторону начнет «падать» фотография, затем слегка менял положение руки, и все повторялось сначала.
Ищет точку равновесия, догадался ксенобиолог. Пытается совместить центр тяжести фотографии с осью вращения отсека. Ведь вдоль нее центробежная сила не действует. Вернее, действует, но сразу во всех направлениях, и разнонаправленные вектора силы компенсируют друг друга. Но производить сверхточные расчеты на глазок… Ну-ну. В смысле, успехов!
Оглушительно хрустнуло яблоко.
Редуард обернулся на звук. Всего на мгновение, но выпущенная из пальцев фотография успела отлететь сантиметров на десять «вверх». Редуард встал на цыпочки, но этого оказалось недостаточно. Тогда он прыгнул… и не заметил, как его собственный центр тяжести пересек невидимую ось вращения. С ускорением, которого не почувствовал, Редуард рухнул на «потолок», едва успев сгруппироваться перед самым приземлением.
Пока стремительный контактер путешествовал по кратчайшей, Николас совершил в 3,141592 раз более дальнюю прогулку и приблизился к месту незапланированной посадки.
– Не ушибся? – поинтересовался он, наклонившись за упавшей фотографией. И предложил: – Один – один?
– Ничья, – согласился Редуард, прыжком, правда, очень осторожным, поднимаясь на ноги. Он прикинул взглядом расстояние до подвешенной к «потолку» табуретки. – Пять метров для десантника – не высота.
– Для настоящего десантника это даже не рост, – рассеянно заметил Николас. Внимание его при этом было сосредоточено на надином снимке. – Вы что, знакомы?
– Да. – подтвердил Редуард, мягко отбирая фото.
– Угум, ничья, – запоздало кивнул ксенобиолог.
Редуард выдавил в себя последние четверть тюбика питательной субстанции, названной кем-то «макаронами по-космофлотски». Вероятно, за то, что микрокусочки мяса встречаются в ней так же часто, как островки разумной жизни в исследованной части галактики. Редуарду, например, попался всего один.
От светлой тоски по собратьям по разуму Редуарда отвлек Николас. Он как раз покончил с яблоками и, не давая организму ни на секунду расслабиться, приступил к грушам. Груши на зубах не хрустели, но от этого не казались менее аппетитными.