Два мира. Том 1
Шрифт:
«Что думаешь с этим делать?» — полюбопытствовал Кисаме.
«Надо подумать. Пока попробуем вытянуть что-нибудь из Какаши. А ты не отвлекайся, приглядывай за нашими ястребятами; через пару недель, думаю, можно будет попробовать поговорить с Саске снова».
«Как скажешь», — отозвался Кисаме и разорвал связь.
— Пойду познакомлюсь с Хатаке Какаши, — сказал Яхико, отставляя от себя пустую тарелку.
— Полагаю, просить тебя не торопиться и отдохнуть с дороги бесполезно, — легко улыбнулась Конан.
— Мне необходимо себя занять, — признался
— Тогда лучше Какаши.
— Вот и я о том же.
Оставив Конан на кухне, Яхико отправился на второй уровень башни. Перед камерой он невольно замер на миг, но быстро собрался и, повернув в замке ключ, толкнул прочную металлическую дверь.
Камера была погружена в полумрак; свет в неё проникал лишь сквозь узкие горизонтальные полоски окон, располагавшихся под самым потолком на боковых стенах. Здесь не было ничего и никого, кроме пленника, прикованного к противоположной входу стене. Товарищи Яхико сняли с него форменный коноховский жилет со множеством карманов, который теперь, как бандана с протектором и сумки со снаряжением, лежал в другой комнате. Когда дверь с лязгом закрылась, Какаши чуть приподнял правое веко, изучая вошедшего внимательным взглядом; левый же его глаз с Шаринганом был надёжно закрыт плотным слоем бинтов.
— Наверное, это прозвучит смешно, — произнёс Яхико, подходя ближе, — но я и в самом деле рад знакомству с тобой, Хатаке Какаши.
Какаши вскинул бровь.
— Неожиданное заявление, — произнёс он. — Когда такие слова произносят Акацуки, впору насторожиться.
— Да, конечно, — Яхико сложил руки на груди, рассматривая Какаши; даже израненный, вымотанный, прикованный к стене в убежище нукенинов, он всё равно держался достойно. — Меня, кстати, зовут Яхико.
Глаз пленника открылся шире.
— Яхико? — в голосе Какаши промелькнула заинтересованность.
— Моё имя тебе знакомо? — искренне удивился Лидер.
— Так звали одного из учеников Джирайи-самы, — отозвался Какаши, пристально глядя на собеседника.
— Ого, — проговорил Яхико, невольно вспоминая покойного учителя, — не знал, что Джирайя-сенсей делился нашей историей с кем-то в Конохе.
— Значит, в самом деле, — Какаши помрачнел.
Яхико чуть склонил голову набок.
— Твоим наставником был ведь Четвёртый Хокаге, верно?
— Да, — Какаши, похоже, начинал недоумевать, с чего нукенина понесло в такую тему, но старался не показывать это.
— Тоже ученик Джирайи-сенсея, — заметил Лидер. — Как всё круто завязано, не находишь?
— Не понимаю, к чему ты ведёшь, — прямо сказал Какаши.
— К Учихе Обито, — так же прямо ответил Яхико.
При звуке этого имени Какаши помрачнел ещё больше.
— При чём здесь Обито?
— Дело в том, что твой старый друг всё это время был жив и за прошедшие годы наделал нам всем — как Акацуки, так и Конохе — немало гадостей.
Наверное, Конан, если бы слышала его сейчас, хватилась за голову — она всегда так делала, когда Яхико в очередной раз демонстрировал миру своё
— Это ложь, — ледяным тоном произнёс Какаши. — Обито погиб много лет назад как герой.
— К сожалению, правдой является то, что говорю я, — покачал головой Яхико. — Всё это время, с момента своей мнимой смерти, Обито скрывался под маской, выдавая себя за Учиху Мадару. Он пришёл к нам через несколько лет после того, как Джирайя-сенсей оставил нас, и попытался воздействовать на моего лучшего друга. Это долгая история, и я не стану её рассказывать, но суть в том, что в перерывах между попытками установить контроль над Акацуки Обито организовал атаку на Коноху Девятихвостого, во время которой и погиб ваш с ним учитель.
В конечном итоге, ему после одного случая удалось подчинить себе Акацуки, реорганизовать её и начать готовиться к исполнению плана «Глаз Луны», который заключается в том, чтобы при помощи возрождённого из собранных вместе хвостатых Джуби погрузить всех людей мира в Вечный Цукиёми. И всё у него шло как по маслу, но в конце этого лета у нас случился своего рода бунт против его диктатуры, после чего Обито вынужден был оставить Акацуки. Теперь он в бегах, ищет себе новых союзников и параллельно охотится на Учиху Саске.
Пока он говорил, Какаши хранил напряжённое молчание; ничего не сказал он и когда Яхико закончил, только продолжал недоверчиво смотреть на противника.
— Понимаю, у тебя нет ни единой причины верить моим словам, — произнёс Яхико, в полной мере уловив его настроение, — а у меня нет никаких доказательств, способных убедить тебя… Я полагаю, свидетельства других Акацук ты не примешь?
— Не знаю, зачем ты пытаешься очернить Обито, — проговорил Какаши, — однако твои слова не смогут поколебать мою веру в друга.
Глядя на него, Яхико увидел у пленника то же упрямство, которое отличало его самого, когда дело касалось товарищей и друзей.
— Мы не замышляем ничего против Конохи, Какаши, — со всей открытостью и убедительностью сказал Яхико. — Тебя же мы взяли в плен лишь в надежде благодаря твоему Шарингану понять, на что способен Обито и как ему противостоять. Как только мы выясним это, клянусь, мы отпустим тебя на свободу, — коротко кивнул на прощанье, Лидер Акацуки вышел из камеры, оставив пленника в одиночестве, чтобы он обдумал и переварил всё сказанное.
Яхико не мог не понять, как тяжело Какаши будет принять такую правду о своём друге (если бы ему самому кто-то начал рассказывать подобное о Нагато, Яхико этого человека попросту избил бы), и не собирался на него давить — ему почему-то было важно, чтобы Какаши сам пошёл на сотрудничество. Было ли это просто необоснованным порывом симпатии или попыткой поступать правильно, даже будучи главой преступной организации, Яхико не знал, но был уверен в одном: переступать через труп Хатаке Какаши, чтобы добраться до Учихи Обито, он ни в коем случае не станет.