Два мира. Том 1
Шрифт:
Шагнув ближе, Конан взяла его за руку.
— Нагато всегда считал, что лишь ты можешь возглавлять Акацуки, — серьёзно произнесла она. — Поэтому именно Тендо он представлял остальным как Лидера.
Но Яхико отстранился от куноичи.
— Нагато поступил безответственно, свалив это на кого-то вроде меня, — негромко сказал он, покачав головой. — Моя смерть была закономерным результатом моей наивности и доверчивости, а главе преступной организации обладание этими качествами противопоказано. Так что, когда Нагато вернётся, я отойду, стану обычным шиноби Амегакуре и…
— Яхико, неужели ты потерял веру в себя?
Яхико
— Ты никогда не оставишь Акацуки, — сказала ему в спину Конан. — Ты слишком любишь своё детище.
«Вот именно, что своё детище, — подумал Яхико, со стуком закрывая дверь кухни, — а не того монстра, в которого вы с Нагато и Обито его превратили».
Убийцы, предатели, бунтовщики и преступники — вот кем были новые Акацуки. Кисаме, может, и неплохой собеседник, но это вовсе не отменяет тот факт, что он убеждённый убийца, прозванный Демоном Кровавого Тумана вовсе не просто так. Сасори, судя по досье, ещё подростком прикончил сильнейшего Казекаге в истории Суны и сделал из него марионетку, а его напарник, Дейдара, примерно в том же возрасте сбежал из Ивы и стал террористом, взрывающим всё без разбора. О Какудзу и Хидане и говорить нечего — у них обоих напрочь отсутствуют какие бы то ни было моральные принципы. Ну а «хорошим человеком» во всей этой банде Конан называет Учиху Итачи, вырезавшего за одну ночь весь свой клан и, похоже, не испытывавшего по этому поводу ни малейшего дискомфорта.
Яхико резко ударил кулаком по стене. Он мог сколько угодно пытаться убедить себя в обратном, но прежнюю Акацуки не вернуть. Да, её призрак всё ещё витал здесь, в Амегакуре, но сама она уже много лет как умерла, погибла в тот же день, что и её Лидер. Она была пережитком прошлого — как и её глава.
«Зря Нагато меня воскресил, — мрачно думал Яхико, бредя по тёмным переходам башни. — Мёртвые должны оставаться в своих могилах».
«Только ты можешь запустить цепочку событий…» — вновь вспомнились ему слова мудреца клана Узумаки. Яхико тихо фыркнул. Старик, наверное, сумасшедший. Как он, Яхико, может повлиять на судьбу мира, когда не уверен даже, что в состоянии банально взять под контроль ситуацию внутри своей организации?
Ноги сами принесли его к дверям комнаты, в которой находился Нагато. Постояв немного, Яхико протянул руку, чтобы взяться за ручку, но в последний момент что-то его остановило, и он попятился от двери, пока не прижался спиной к стене.
«Что я делаю? — мысленно спросил у себя он, запуская пальцы в растрёпанные рыжие волосы. — Зачем я здесь? Обвинять человека, с лета находящегося в коме? Пожаловаться на жизнь, на то, как он со мной поступил, как бросил меня в гущу событий, хотя наверняка прекрасно знал, что я не справлюсь? Но это же полный бред…»
Резко оттолкнувшись от стены, он быстро зашагал дальше по коридору. Когда ударили морозы, в большой камере стало слишком холодно, и Яхико распорядился перевести пленника в другое помещение. По его приказу Какаши больше не приковывали к стене, хотя и продолжали держать под действием подавляющих чакру ядов и связывающей техники (то, что Конан овладела чем-то подобным, было неожиданно).
Когда Яхико, отперев дверь, вошёл, коноховский шиноби сразу же поднял на него взгляд.
— Ну что, — спокойно произнёс Какаши, неспешно садясь на жёстком матрасе, — тебе наконец надоело притворяться
Его слова неожиданно сильно задели Яхико.
— Нет, — со всей серьёзностью отрезал Лидер Акацуки, прислоняясь спиной к двери. — Я обещал, что не буду пытать тебя, и не отступлюсь от своего слова.
— Что тогда?
— Хочу поделиться с тобой последними новостями.
Какаши промолчал, продолжая внимательно наблюдать за ним. Уже привыкший к его недоверию и настороженности Яхико не обратил на это внимания.
— Исходя из новых сведений, — продолжил он, — очень велика вероятность, что Учиха Саске пропал.
— Пропал? — Какаши всё-таки позволил себе проявить некоторую заинтересованность. — Что ты имеешь в виду?
— Мой человек, следящий за командой Така, доложил, что полностью потерял след чакры Саске. Прямо как в случае с Итачи. Так что вполне возможно, что в скором времени произойдёт трогательное воссоединение остатков клана Учиха — если уже не произошло.
Выслушав его, Какаши нахмурился.
— Скорее всего, из них выживет только один, — негромко произнёс он, обращаясь скорее к себе. — И будет чудом, если это окажется Саске.
— Ну, надо больше верить в своего ученика, — покачал головой Яхико. — К тому же, у него же теперь есть Мангекью, так что он вполне может достойно выступить против брата.
— Мангекью?
— Ну да. А вы в Конохе не знали?
— Нет, — ответил Какаши и погрузился в какие-то свои мысли.
Помолчав некоторое время, Яхико, поддавшись порыву откровенности, сказал:
— Я надеюсь, что скоро моё короткое лидерство подойдёт к концу, Какаши; как только мой друг вернётся, я с радостью сложу с себя полномочия главы Акацуки. Впрочем, для тебя это может стать плохой новостью — знаю, я слишком мягок для нукенина, но мой друг этим недостатком не страдает. Пойми, я вовсе не пытаюсь запугать тебя, просто предлагаю сотрудничать со мной, а не ждать, когда прежнее руководство вступит в дело и возьмётся за тебя всерьёз, — коротко кивнув, Яхико взялся за дверную ручку, но голос коноховца остановил его.
— Я не понимаю тебя, — негромко произнёс Какаши. — Ты сейчас явно говорил от всего сердца, но почему тебя, главу Акацуки, волнуют такие вещи?
— Эх, если бы я мог объяснить, — вздохнул Яхико и обернулся. — Хотя, история стара, как мир. Было у сенсея нас трое: мой друг — талантливый гений, умная девочка, ну и я — отважный и бестолковый мечтатель, из-за своих взглядов на жизнь вечно влипавший в неприятности, — он устало улыбнулся. — Но знаешь, я бы многое отдал, только бы и остальные Акацуки разделили мои убеждения, даже если это будет означать вступление на очень трудный путь.
Несколько мгновений Какаши пристально смотрел на него, а затем чуть склонил голову.
— Чувствуется, чей ты ученик.
В подземном убежище было мёртвенно тихо. Ни звука шагов, ни течения чакры, ни единого живого существа вокруг, не считая одинокого обитателя мрачной пещеры, только что очнувшегося после нескольких часов беспокойного сна — этой вынужденной меры, единственной для организма возможности восстановить силы.
Его кровать была старой и жёсткой, а тьма вокруг — абсолютной, но разве это значит что-либо? Слово «комфорт» исключено из словаря шиноби, ну а свет просто не нужен тому, чья вотчина — тьма и тени. Да, тени и тьма… Уже давно. И навсегда.