Два мира. Том 2

Lutea

— Ну-ну, Итачи-сан, — усмехнулся Кисаме и перевёл тему, пока напарник не принялся сверлить его укоризненным взглядом: — А что наши противники из Ивы, Какудзу с Хиданом? Что вообще делать будем?

— Шиноби Ивагакуре не вспомнят о том, что видели нас, — лаконично пояснил Итачи и продолжил: — Проследив при помощи воронов, я выяснил, что Какудзу и Хидан уничтожили напавший на них отряд, однако не думаю, что они теперь направятся прямиком в Иву — бои привлекли внимание, в деревне будут готовы. Нам тоже, полагаю, необходимо немного

выждать, вновь воспользоваться ритуалом и найти Хидана и Какудзу, после чего переместиться как можно ближе к ним и сразу напасть.

План был годный, и Кисаме, кивнув, позволил себе ненадолго расслабиться, восстанавливая силы, — за безопасностью следит напарник, в надёжности убежища можно не сомневаться. Однако просто отдыхать не хотелось; хотелось узнать больше. Он всё-таки сел, на этот раз плавнее — в голове больше ничего не взрывалось, только мимолётно кольнуло, и это радовало, — и, потянувшись, принялся растирать шею.

— Что тогда случилось, Итачи-сан? Вы ведь поняли, так, поэтому нарисовали на земле тот символ.

Напарник медленно повернул к нему голову. Выглядел он озабоченным.

— Тот символ был руной, — начал объяснять Итачи. — У рун существуют разные применения; как вариант, на их основе можно творить чары самых разных типов, — он взял катану, лежавшую рядом, и кончиком начертил тот же символ, что и во время боя, на полу. — «Хагалл» — руна разрушения; если усилить её кровью и энергией стихии, можно разорвать практически любой зачарованный круг.

После этих слов Кисаме уставился на напарника недоверчиво.

— Зачарованный круг? — переспросил он. — То есть, вы имеете в виду реально магию, а не?..

— Магию, — серьёзно кивнул Итачи в ответ. — То, что схватило нас на плато, было волшебством.

Кисаме нахмурился. Теперь понятно, что вызвало беспокойство у Учихи.

— Ну и какие ваши идеи, кто это мог быть?

— Я склонен предположить, — медленно произнёс Итачи, глядя на руну, — что во время одного из открытий портала в наш мир перешёл кто-то из волшебников, и ему или ей случилось попасть в плен к Обито.

«И Обито вызнал у пленника всё, что смог, про магию, и теперь экспериментирует с ней, — мысленно закончил Кисаме. — Плохо то, что мы пока не можем определить, насколько далеко он в ней продвинулся… и кого ещё обучил новым трюкам».

— Будем готовиться к худшему, — сказал Итачи после пары минут молчанья. — Возьмём за основу предположение, что Обито либо сам овладел волшебной палочкой и некоторыми секретами магии, либо тем или иным способом побудил попавшего в плен волшебника сотрудничать.

Кисаме вновь кивнул и уточнил:

— Тогда, выходит, вырубило меня тоже каким-то волшебством?

— Полагаю, да. Как уже говорил, у рун есть много способов применения; правильно подобранное и заговорённое их сочетание даже просто попавшись человеку на глаза может вывести его из психического равновесия, заставить потерять сознание или помутить рассудок.

В твою сторону была брошена небольшая бомба, сотворившая ту вспышку, и на ней была рунограмма. Она промелькнула перед глазами так быстро, что ты зрительно воспринял информацию, но не осознал этого — а магия сработала. Меня атаковали так же, но Шаринган позволил не попасть под действие чар.

— Выходит, Шаринганом можно снимать магические иллюзии… — Кисаме склонил к плечу голову. — А наоборот?

— Это очень хороший вопрос, прояснением которого я намерен заняться по возвращении на базу.

Напарники замолчали, на сей раз надолго — не было необходимости добавлять ещё что-то. Итачи, похоже, всерьёз задумался о том, способны ли некие чары составить конкуренцию его додзюцу, а Кисаме… ему в голову полезла всякая ерунда. То, к примеру, что нынешняя ситуация несколько необычна — в последние пару лет чаще ему приходилось оберегать восстанавливающегося напарника, чем наоборот.

«Это хорошо, что Первый Хокаге смог помочь ему», — подумал Кисаме. Всё же что-то в корне неправильное было в том, чтобы гений Учиха Итачи временами не мог двигаться без посторонней помощи и едва дышал, пожираемый изнутри болезнью. В те часы, когда напарник лежал без сознания, приходя в себя после очередного приступа, Кисаме задумывался: а что, если сейчас Итачи умрёт? Что с ним, Кисаме, тогда будет? И понимал: работать он станет либо с Итачи, либо один. Других напарников после Учихи он бы не принял.

Благо, больше думать об этом не было необходимости.

Ещё пару часов спустя Итачи призвал стаю воронов и выпустил их на разведку, а сам в это время занялся повторением ритуала поиска. Кисаме, уже раз видевший это, предпочёл уделить внимание Самехаде и вычистить из стыков чешуи каменную крошку, оставшуюся после неоднократных столкновений с големом.

Птицы вернулись как раз к тому времени, как Итачи закончил.

— Шиноби Ивы перегруппировались и прочёсывают тот район, — сказал он, поднимаясь с пола. — Выбора нет, я отправлю клона, чтобы изменить им память и установить отталкивающий барьер — никто не должен приближаться к полю нашего боя.

— Тогда отправляемся, Итачи-сан?

— Отправляемся.

Итачи чарами уничтожил все следы их пребывания в доме, и напарники переместились в ещё более гористую местность — как знал Кисаме из карт, она располагалась ближе к Иве, к востоку от неё. Было тихо, лишь рокотал в отдалении водопад, да эхо разносило по ущелью крик сокола. Самехада зашевелилась, чуя знакомую чакру.

Не медля, Кисаме сотворил водяную бомбу и запустил ею в пещеру, напротив входа в которую они оказались. Впрочем, засевшие там среагировали почти мгновенно: водный поток встретила стена огня, две техники, практически равные по силе, столкнулись с грохотом и шипением, взметнулись клубы пара. Под его прикрытием из пещеры выскользнули две тени, и напарники метнулись за ними.