Два наследства, или Дон Кихот. Дебют авантюриста
Шрифт:
Монах. В Польше! Пресвятая Дева! Кто бы дерзнул, чтобы хоть один волос упал с головы принца, просящего убежище, в республике или у короля?
Юрий. Если бы Борис предложил королю какую-нибудь уступку, тот, быть может, выдал бы принца, находящегося под его покровительством.
Монах. Ты говоришь, как москаль, друг мой. В Польше испытывают более возвышенные чувства. Например, в Брагине, это неподалеку отсюда, один русский дворянин недавно просил покровительства у нашего воеводы, князя Адама Вишневецкого. Два месяца
Юрий. Какой благородный господин этот князь Адам. Я рассчитываю добраться до Брагина и обязательно повидаю его.
Монах. Бедняк, остановившись возле его двери, всегда найдет хлеб и кувшин пива. И хотя князь преданный католик, прежде чем оказать помощь, он не спрашивает у странника, какой тот веры. В России так не бывает, не правда ли?
Юрий. Так поступают повсюду все честные люди.
Монах. Прекрасно сказано, молодой человек. Пришло время вечерни, я покидаю тебя. Если только ты не хочешь послушать службу. Иногда безбожники очень проникаются при звуках нашего органа.
Юрий. В другой раз, отец мой.
Монах. Хорошо. Прощай. Если наш русский монах еще здесь, я скажу ему, что у нас гостит один его соотечественник.
Уходит.
Юрий(один). Еще два года! Да, мне нужны еще два года… Его звезда закатывается, а я… Золотая печать, бриллиантовый крест и тридцать пять дукатов, вот и все мои запасы… Но… Густав сказал: хотеть значит мочь.
Входит Григорий Отрепьев.
Григорий, Юрий.
Григорий. Клянусь честью!.. Нет… Неужели… Как! Вы здесь?..
Юрий. Добро пожаловать в Литву, Гришка Богданович. Рад вновь видеть тебя.
Григорий. Хотел бы я сказать вам то же… Юрий. Ты пострадал за меня, и страдания твои запечатлены в моей памяти.
Григорий. Вписали ли вы туда двести ударов плетьми, тридцать дней темницы, черный хлеб, ключевую воду?..
Юрий. Знаешь ли ты пословицу запорожцев? «Прощают обиду, но не позор». Аль позабыл уже о позоре Борисовом?
Григорий. Что до этого, так я думаю, полгода еще сесть не смогу, чтобы о нем не вспомнить и не проклясть его.
Юрий. Оставь проклятья попам и женщинам. Мужчина действует и мстит.
Григорий. Лучшего я бы и не желал, но…
Юрий. Услужи мне, и я отомщу за тебя. Завтра же уезжай на остров к запорожцам. Я дам тебе письма к их атаманам и к атаманам донских казаков. Скажешь им, чтобы седлали своих коней и точили штыки и что ты меня видел.
Григорий.
Юрий. Что ты видел человека, которого Борис ненавидит и боится больше всего на свете. Избавителя, которого ждут все угнетенные. Скоро я поведу их вместе с моими польскими союзниками.
Григорий(тихо). Его союзниками!
Юрий. А до того — ни единого слова, которое могло бы раскрыть меня. Помни об этом приказе; я хочу, чтобы мне подчинялись. (Протягивает ему руку.)
Григорий(после минутного колебания преклоняет колени и лобзает ему руку). Государь, располагайте мною.
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Брагин. Замок князя Адама Вишневецкого. Высокая терраса, выходящая во двор.
Марина Мнишек, Станислав Малуский.
Малуский. Его высочество оказал мне честь, отметив, что я отлично справился и что польских дворян по праву называют лучшими военными Севера. Он лично представил меня госпоже де Верней, которая соблаговолила спросить меня об имени дамы, чьи цвета я ношу… Вы догадались, прекрасная Марина, каков был мой ответ.
Марина. Ах, пан [33] Малуский, какой вы нескромный!
33
Титул дворянина: пан — мужчина, панна — женщина или девушка.
Малуский. Маркиза оказала мне честь, заметив, что она очень желала бы принять вас в Фонтенбло… это королевский дворец… и посмотреть, как вы танцуете полонез.
Марина. Она хороша, эта маркиза де Верней?
Малуский. Французы зовут ее не иначе как прекрасная маркиза, и, пока я был во Франции, я действительно считал ее самой прекрасной женщиной… но после моего возвращения…
Марина. Заметно, пан, что вы хорошо воспользовались своим пребыванием во Франции. Вы привезли нам галантность Лувра. Но расскажите мне о ваших победах. Сколько портретов вы привезли в вашей шкатулке?
Малуский. Один, панна, вывезенный из Польши и запечатленный в глубине моего сердца.
Марина. Вы стали совершенным французом, пан Малуский… А вот и мой отец возвращается с князем Адамом и моим шурином Константином. Они ходили взглянуть на этого ужасного коня. Видно, пан Малуский, мужчины созревают в путешествиях; до поездки в Париж вы бы не преминули оставить меня здесь ради этого диковинного зверя.
Малуский. В чем же диковина?