Два пути одного сердца
Шрифт:
– Не забывай про светильник, – потребовал Эйо. – Под Сенью сможешь поставить, но сейчас неси!
Отец оторвал меня от груди и взял за руку. Прохладная и всегда сухая папина рука. Как у Дрея. Или у Дрея, как у папы?
– Он хороший человек, судя по всему, – заявил Эндрю.
И у меня не осталось сомнений, что он, как и Эйо, слышит мои мысли: про прохладную ладонь Валя я точно вслух не сказала бы!
– Я пока что совершенно не знаю, – зачем-то продолжала упрямиться я, но следом и признала: – Хотя... теперь
– Точно не знаешь? – деликатно уточнил папа. – Разве он уже не помогал? Разве сделал что-то плохое хоть раз? Причинил боль?
– Ничего себе, тебе, выходит, многое про меня нынешнюю известно?! Всё отсюда видите, да? – я вдруг возмутилась и сразу же удивилась, что такие вопросы про Валя вызвали возмущение и вообще имели сейчас для меня значение.
– Нет, мне не видна твоя жизнь. Но я теперь знаком с Зорой. И с Эйо.
– Даже с Зорой? – подхватила я, чтобы не отвечать про Дрея.
– Конечно, она же Связанная. И Меликова. Ей доступны оба Древа.
– Она чудесная.
– Да. И очень похожа на бабушку Айрин, правда?
– Очень! – несмотря на что-то явно непоправимое, случившееся после взрыва в спине, я даже улыбнулась.
– И на тебя похожа... Не отпускай её подольше ради порядка в собственной голове, – посоветовал Эндрю. – Она рвётся сюда, но здесь от неё ничего не уйдёт и всё успеется.
О!.. Я что-то начинаю понимать про вечную жизнь, и это что-то мне пока нравится! Эйо, Зора, папочка. Действительно, замечательная компания... Да здесь вовсе не пусто!
Папа громко и задорно рассмеялся.
– Это тоже успеется. Но точно не сейчас, лиса-Алиса. Тебе ещё жить и жить по ту сторону грани! И мы пришли.
Я вгляделась в световой морок, который впереди явно редел. Поковыляла в сторону зеленеющего просвета, по-прежнему опираясь о папу, и увидела... нашу с ним любимую поляну для пикников на реке Уай, на границе Уэльса!
Только вот... возле мостика, который мы столько раз рисовали, высился здоровенный и необъятный дуб. Которого быть не должно.
– Это место может выглядеть как угодно. Как захочешь.
– И я, получается, могу видеть то, что захотел ты?
– Да, иначе мы все обитали бы здесь в одиночестве в компании Сущих. Это было бы печально и скучно.
– Папа, мне всё меньше хочется выздоравливать и уходить! – хмыкнула я, как всегда легко заразившись его весельем и лёгкостью.
– Глупости, это подождёт, – возразил отец. – Хоть вечность. Но речь не о вечности, а о миге по сравнению с ней – человеческой жизни. Которая во многом определит здешнюю. Поэтому живи хорошо, умом и сердцем!
Я опустила голову на папино плечо, отдыхая, и ещё раз посмотрела на незнакомый дуб в таком привычном месте. Под ним появилась красивая женщина в простом белоснежном
Мелькнула мысль, что и отца теперь видно. Можно заглянуть в любимые глаза, улыбнуться!
Я оторвалась от него и снова опешила: папа вовсе не был таким реальным, как женщина под деревом. Он был… почти реальным и даже немножко цветным, но словно состоящим из очень плотного, густого света, вроде ауры Древа. Был… голограммой что ли!
– Это потому, что я был оторван от Древа при жизни. Немира тоже выглядит так, но может стать немного привычнее для человека. Я не могу, – объяснил Эндрю. – Элис! Маме желательно этого избежать. Таким, как мы не очень правильно умирать телесно, оторванными от Древа. Надо приходить сюда от грани жизни.
– Я должна привезти Айрин в Россию и всё ей рассказать?
– Обсудим это позже, когда тебе не будет больно. Иди к Немире!
Женщина под дубом протянула ко мне руки. А пока я шла, она устроилась на траве у дерева и прислонилась к стволу. Молодая. А папа такой, каким умер. Значит, она умерла совсем юной?
– Ушла. Я расскажу потом, если захочешь, но теперь это совершенно не важно, – прозвенел изумительной красоты голос совсем рядом: ближе, чем должен на таком расстоянии.
И с этим голосом и внешностью она была целительницей, а не оперной примой?! Отцовский-то голос тоже такой, как при жизни!
– В те времена даже слова такого не знали. Но я много раз бывала в опере уже здесь, в Безмирье.
Здесь?! В опере?..
Постепенно я всё больше убеждалась, что вовсе не хочу отсюда уходить! Чего я там забыла-то тогда, в жизни?! Чего нет здесь, в вечности?
– Живущих близких, – подсказал чудесный голос. – Новых чувств и отношений.
Точно…
Я на миг замерла и сглотнула.
Живущих. Близких, да пусть и далёких! Айрин. Хотя её-то, к сожалению, ненадолго из-за возраста. Зато я теперь спокойно отпущу её. Она для меня не умрёт, а уйдёт сюда. И её отпущу, и Зору... Как здорово!
Но и в целом про жизнь теперь стало яснее.
Вообще всей семьи будет не хватать, даже всех тётушек и кузенов. И друзей, университетских учителей, оставшихся наставниками в профессии. Приятелей по работе.
Ох, а ещё – Тины, виртуальной подруги из Сети, с которой мы друг другу изливали душу уже годами, поначалу пользуясь тем, что лично не знакомы и отсутствием в этой связи зажимов, секретов и масок. А потом уже по сформировавшейся почти наркотической привычке. Как же я без Тины?!
Хотя, последний пример как раз мимо. Я вдруг поняла, что давно не писала Тине, потому что в моей голове весь последний месяц когда угодно копался Эйо. А теперь к нему добавится весь мой род... Уже очевидно, что я скоро приду сюда ещё раз: будет тянуть.