Два пути одного сердца
Шрифт:
Весь талафский свет, разумеется, обходил Доминику стороной и дружила она только с Валями. Маги обоих полов от неё шарахались, едва завидев герб на кисете. Навсегда девичий герб: замужество дочери Имидоров не светило. За исключением служанок, лишённых магии и не посвящённых в дела Старой Крови, да её собственной матери, дамы моей семьи были единственными дорсийскими женщинами, с которыми за всю жизнь общалась Ника, и я не была удивлена, что она сразу ко мне потянулась. Новая подруга много рассказала мне и про маму Дрея, которую очень любила, и про моих живущих ныне родственниц.
– Скиф! – олис тут же проявился, повилял хвостом и снова кокетливо
– Пора подловить его дома и хорошенько вычесать, – объявила Ника, поднимая ещё несколько золотых шерстинок.
К началу зимы мой питомец остался единственным поводом улыбнуться и даже иногда посмеяться. В остальном причин для веселья решительно не было и каждое утро я встречала с растущим отчаянием.
Недавно добавилась новая проблема – аравис Лея улетел в окно, открытое забывчивой горничной. Без него я не почувствовала себя ощутимо хуже: белый аравис Дрея ко всеобщему изумлению и облегчению тоже начал излучать Свет, едва я по-настоящему научилась с ним общаться и находить в этом отраду. Кажется, больше всего сил давал мне именно он и обручальное кольцо. Но окружающие теперь носились со мной совсем уж как с чахоточной: даже подышать в саду без сопровождения Зоры или кого-то из Семьи больше не отпускали. А ведь прошло всего три месяца… и впереди по-прежнему было почти пять лет, если ничего не изменится!
Как ни странно, но именно усадьба Имидоров, а не дом Левиса, стала для меня настоящей тюрьмой. Ни о каких визитах, знакомствах, поездках с целью развеяться и освоиться не было даже речи. Я жила теперь в окружении заботы и понимания, но вот за ограду нельзя было выходить ради собственной безопасности. В этом Тит проявил настойчивость, едва до него дошло, что инспектор для меня действительно самая настоящая угроза. Когда по началу его сыновья или Ника предлагали мне попробовать прогуляться под их защитой, он каждый раз страшно кипятился, поминая пауков, с которыми не справился в одиночку. Но я и не особенно сопротивлялась: уходить мне было решительно некуда.
Я лишь немного жалела, что налаженная Стефом тайная почта простаивает. Всё чаще вспоминала сундучок под скамейкой, который теперь уже наверняка замело снегом. А может его вообще давно убрали. Вдруг безбашенный Стеф мог бы придумать что-то отчаянное и глупое, но свежее и дающее надежду? Хотя… Имей он идеи, снова бы нашёл способ связаться. Наверняка.
Новости от Валей я исправно получала от своего нового опекуна и Зоры. Какое-то общение с роднёй в обход браслета она явно имела. Взявший нас под своё крыло гарант закона гневно щурился и качал головой, прекрасно это понимая, но проявлял благородство, предпочитая ничего не замечать и не вникать в подробности. «Официальных докладов и жалоб мне не поступало», – каждый раз бормотал он, унимая молнии, если Зора проявляла неприличную осведомлённость.
Лей остался зимовать с Риной и детьми в Каире. Добрались они благополучно и Ленид, как я его и просила, отговорил того возвращаться. Вчера мне сообщили, что упущенный аравис благополучно вернулся к хозяевам.
Мой тайный отъезд к Лени тоже обсуждался и даже тщательно планировался. Там Лей, целительские способности Старой Расы, волшебные воды легендарной реки Иль. Поначалу я была совсем не против, поскольку уже знала, что обитатели Вересковой Пустоши свободно общаются с Сущими и тоже ходят в Безмирье. Самих по себе каиров я по-прежнему нисколько не боялась и до сих пор не понимала, почему их так
В ходе расспросов я сообразила, что у Старой Расы свои привычки и методы, которые никто толком не знает, но которые мне точно не подойдут. Доподлинно было известно, что нет никаких светильников, Доступов и сопровождения Сущих. Едва моя осведомлённость развеяла надежду на поддержку Эйо, я наотрез отказалась ехать. Сошлись на том, что никто не настаивает, пока мне не станет ощутимо хуже физически. Но моё состояние оставалось то ли стабильно отвратительным, то ли отвратительно стабильным: тоска доканывала и слабость изводила, однако разлука с Дреем укладывала меня в постель крайне редко. Пока ещё редко… Тщательно, но уже безуспешно скрываемая паника Зоры не оставляла сомнений в том, что пять лет я точно не продержусь.
В первые же дни после моего побега Тит пытался взять Левиса штурмом – вызывал на допросы и в лоб, под Летопись, выслушивал ложь. Фолиант и разящий Дар Имидоров оказались тому нипочём, и вот тогда-то в глазах судьи поселился страх, а в планах и действиях – граничащая с паранойей осмотрительность.
Окончательно Громовержца добило то, что отвоевать опекунство официально удалось только после месяца баталий. Главный Советник потрясённо шептал, вернувшись с решающего заседания: «Перевес в один голос! Уму непостижимо!.. Откуда у Левиса столько сторонников?.. Когда и как он запудрил мозги половине Совета?!».
За этим последовали тихие тревожные разговоры с сыновьями за обедами и в гостиной, от которых Зора неизменно бледнела. У меня самой не было никаких сил вникать в политику Дорсы, но самую суть я уловила: Имидоры уже всерьёз боялись войны с Каирой. Левис подталкивал к ней страну, последовательно выдвигая на голосование Совета различные вопросы, незначительные по отдельности, но складывавшиеся в путь, однозначно ведущий к конфликту с могущественными и непобедимыми соседями. Никто не мог взять в толк к чему это Левису, и все постоянно сетовали, как не хватает сейчас Дрея.
Связаться с Дреем или хотя бы с Айрин не получалось и сердце моё от этого болело и ныло. У Имидоров не было ни зеркальной Семьи, ни переходов на Землю, а никаким посредникам мой новый опекун в сложившейся ситуации больше не доверял.
В конечном счёте, мне осталось уповать лишь на тот самый Путь сердца. Загадочный и опасный. Едва я пришла к этому выводу не на эмоциях, а сознательно, как поняла, что поддерживает меня только Ника. Она много раз горячо спорила с отцом, братьями и Зорой из-за главного своего аргумента: она не сама вспомнила легенду, ей подсказали Сущие. Для меня это было однозначным призывом к действию, но вот остальные наотрез отказывались рисковать.
Оказалось, что разлучённая с женихом по приговору девушка имеет право объявить, что не ищет для себя другой судьбы и не хочет жить с ним в долгой разлуке. У такой исправившейся и осознавшей важность Связи невесты всегда было традиционное право уйти к наречённому через Безмирье. Но мои надежды сразу же разрушили из самых добрых побуждений: этим правом за всю историю Дорсы пользовались всего лишь несколько раз. Не пережив позора. Как способом красивого самоубийства, добровольного ухода за грань раньше смерти: ведь отправляться отчаянная должна без Света и без Сущего, от судейского Доступа.