Два шага до рассвета
Шрифт:
— Допустим, — согласилась я. — А дальше?
— А что дальше? Пай‑девочка, маму‑папу слушаешь, на дискотеки не ходишь, с плохими мальчиками не дружишь.
Я задумалась, можно ли назвать вампиров плохими мальчиками, и решила, что, видимо, все‑таки нет. Мальчиками их никак не назовешь.
— А ты ведь совсем недавно здесь поселилась? — расспрашивала между тем соседка. — Вроде недели две назад я тебя еще здесь не видела.
— Да я здесь всего несколько дней. Квартиру охраняю, пока двоюродная бабушка в отъезде, — солгала я, ковыряясь в гранате, чтобы не смотреть Марине в глаза.
— Надо же, — удивилась соседка, —
— Это Хугин, — подтвердила я. — Он, как всегда, с ней.
Мне думалось, что она мне не поверит, но нет, похоже, соседку ничего в моих словах не смущало. Возможно, она сама была готова разболтать все, что угодно, и ей даже в голову не приходило, что люди могут что‑нибудь скрывать.
— Серьезная собака. Как посмотрит — сразу душа в пятки. Вот здорово было бы, если б ты здесь насовсем поселилась… — размечталась Марина. — Кстати, у тебя Интернет проведен?
— Нет, — растерялась я.
— Жаль, могли бы в чате висеть или в игрушку какую‑нибудь на двоих резаться. У меня вон, самое главное всегда вожу с собой, — она кивнула на стоящий на полке шкафа ноут. Маленький современный чемоданчик так органично смотрелся среди старых книг и фотографий, что я не замечала его до этого времени.
— А он у тебя подключен к Сети? — спросила я.
Мне вдруг смертельно захотелось заглянуть в свой мейловский ящик. Я и так была лишена этого очень долго. Вдруг там письмо от Вики или даже от Димки? Вдруг они написали что‑нибудь о школе, о моих родителях. Что‑нибудь совершенно обыденное и нормальное, то, что никак не связано со всеми ужасами, которые происходят со мной в последнее время? Любая ерунда, любая глупость стала сейчас для меня, наверное, на вес золота.
— Конечно, подключен! — хвастливо сообщила Маринка. — Хочешь слазить куда‑нибудь?
И я кивнула.
В почтовом ящике обнаружилось двадцать непрочитанных писем. И все они — от спамеров. Никто из друзей не написал мне. Они словно вычеркнули меня из своей жизни, забыли обо мне… как я сама еще недавно не помнила о них. Может, это какое‑то страшное вампирское колдовство, но я вдруг испугалась, как мало, оказывается, связывало меня с обыденным миром. И семья, и друзья — все осталось в прошлом, будто их никогда и не было. Неужели все идет по‑прежнему, но только уже без меня?… По утрам маме не нужно будить меня в школу, никто не идет гулять с Джимом, потому что Джима тоже нет. Папа отправляется на работу, а мама сидит в своей бухгалтерской программе или ездит по фондам. По вечерам они собираются за столом… без меня… папа шутит, рассказывает о дневных делах, мама сообщает ему всякие бухгалтерские новости — прошел ли платеж от клиента, что у нее там с дебетом и кредитом… В общем, жизнь идет своим чередом. Только вместо меня там пустота. Интересно, замечают ли они ее, глядя на мой пустой стул за накрытым к ужину семейным столом…
А вдруг все совсем не так? Вдруг с моими родителями что‑то случилось? Вдруг их уже нет на свете?
Щелкнув по кнопке «Написать письмо», я решительно набрала Викин адрес.
«Привет, — написала я. — В последний раз мы, кажется, не слишком удачно пообщались. Извини меня за это, возможно, когда‑нибудь я смогу объяснить тебе причины, а пока даже не спрашивай. Я очень скучаю
Я тупо пялилась в экран. Текст письма казался мне глупым и сумбурным, однако одно вполне адекватно отражало мое нынешнее состояние: в голове царил точь‑в‑точь такой же сумбур. Может, кто‑нибудь на моем месте лучше бы справился с ситуацией, но я — это я и, увы, нельзя призвать к себе на помощь суперкрутого двойника, чтобы он решил все твои проблемы.
Помедлив: отправлять или не отправлять, я несколько минут сидела над написанным письмом, пока меня не одернула нетерпеливая Марина.
— Ну что, ты еще пишешь? — спросила она, пытаясь заглянуть через мое плечо.
Обычное любопытство. Навряд ли что‑то другое, но я среагировала мгновенно — щелкнула по кнопке «отправить» и вышла из своей почты.
— Спасибо, Марин, я уже закончила. А можно я еще завтра зайду, проверю, пришел ли ответ?
— О чем речь?! — щедро разрешила Марина. — Я завтра на учебу, вернусь, наверное, часов в пять. Запиши мой телефон, буду рада тебя видеть.
Я записала номер. Даже странно делать это от руки, на бумажке. Обычно я просто вносила нужный мне номер в память мобильника, но теперь у нас с Артуром не было своих телефонов.
Прежде чем уйти от Марины, я выглянула на балкон и вдруг заметила на соседнем балконе Артура. Он стоял там, видимо, уже давно, с того самого момента, как я пришла к Марине. Увидев, что я смотрю на него, он улыбнулся. Горячая волна опалила мои щеки. Мне было одновременно и стыдно, и приятно. Артур охранял меня в то время, когда я так по‑глупому рисковала, войдя в чужую квартиру, он был готов в один прыжок перемахнуть разделяющую балконы преграду и в любой миг прийти мне на помощь.
Ну что же, хорошо, что все закончилось благополучно. Не похоже, чтобы Марина была подослана к нам вампирами, да и нашу беседу с Артуром она, пожалуй, не слышала, иначе вопросов мне было бы не избежать.
Ему никогда не снились сны. Никогда — это значит с того времени, как он умер и воскрес в подвале дома в одном из арбатских переулков. Он даже не думал, что таким, как он, могут сниться сны, а сегодня вдруг увидел сон.
Это случилось после ссоры и последующего примирения с Полиной. Она заснула, прикорнув к его плечу, а он долго смотрел на нее, слушая ее живое дыхание и тихий, спокойный стук ее сердца. Ее сердце билось ровно, а лицо покинуло то выражение беспокойства, что то и дело появлялось на нем в последние дни. Сейчас она казалась беззаботным ребенком. Во сне Полина тихо улыбнулась и обняла его за шею. И Артуру снова стало страшно: как же она юна и беззащитна! Теперь, когда на нем лежит ответственность не только за себя, но и за нее, сумеет ли он справиться с этим? Ясно лишь одно: он сделает все, чтобы не дать вампирам добраться до нее. Отец привык играть с людьми, словно с пешками, которых легко включить в любую игру как разменные фигуры, а то и вовсе одним небрежно‑неуловимым движением сбросить с доски.