Два шага маятника
Шрифт:
По другую сторону, за зелеными, красными, белыми крышами городских кварталов, за круглыми мавританскими башенками особняков и островерхой готикой храмов очень близко и круто подымались горы. Солнце щедро заливало буковые и дубовые леса, по склонам гор лучи изумрудно светились на ярких полянках, покрытых молодой травой, скользили выше, туда, где в мрачных камнях и в крутобоких ущельях еще лежал грязно-серый снег, последний приют убежавшей зимы. Горы млели под солнцем, на их склонах дрожал синий теплый воздух.
Сквозь
Ласкар дышал глубоко и сильно. Щеки его зарумянились.
Солнце заигрывало даже с голым черепом Сарджи. Старик блаженно потирал сухими холодноватыми пальцами теплый затылок, жмурился и покряхтывал от удовольствия.
Они сели на скамью лицом к морю.
– Итак… - начал Сарджи.
– Нужно собрать сложную машину.
– Я готов.
– Вот начальная схема устройства. Она вам знакома.
Сарджи кивнул:
– Мы собирали примерно такую для главного щита фазотрона. Кажется, это было года три назад.
– Но здесь имеется и нечто новое. Искусственное сердце и легкие.
Сарджи долго разглядывал чертежи. Сказал:
– Без вашей помощи у меня не получится. Очень сложно.
– Начните пока с отдельных узлов. Монтировать окончательно будем вместе. Я очень тороплюсь, Сарджи. Мой брат не может дальше продолжать работу. Тупик.
– Машина для его опытов?
– Вам говорили?
– Карел рассказывал о проблеме вообще.
– Сарджи изломал брови, лицо у него сразу приобрело игривое выражение, губы раздвинулись, и он улыбнулся.
– Вот если удастся! Еще поживем на этом свете, а? Смотрите, сударь, как хороша наша земля, да еще весной! Чудо… Кому же хочется раньше времени покидать ее?
– Вы поняли меня?
– переспросил Ласкар, слишком озабоченный предстоящей работой, чтобы разделять его радости.
– Узлы номер два, тридцать три, сто восемь. Их можно начинать немедленно.
– Соберу без задержки, сударь. Когда вас ждать?
– Пока не знаю. Если вам будет непонятна та или иная схема, приходите ко мне, будем решать вместе. Я всегда…
Он осекся. По дорожке шла Памела. Сарджи вздохнул.
– Я принесла тебе накидку, - сказала Памела.- Господин Сарджи одет тепло, а ты… Ветер с моря. Надень, пожалуйста. Вот так.
Она заботливо укутала Долли и, отойдя в сторону, загляделась на далекое море.
Сарджи покачал головой.
– Вам повезло, Ласкар.
– Я тоже так думаю, Сарджи. Идемте. Иначе Памела уведет нас силой. Злоупотреблять кислородом тоже не следует.
Когда они все трое поднялись в дом п Сарджи откланялся, Памела спросила:
– Он согласился?
– Конечно. Завтра я передам ему все материалы.
А она подумала: что ей делать, когда
Позже пришел Карел. Он долго сидел у брата. Памела не знала, о чем они говорили. Но когда биолог ушел, на столе все так же лежала коричневая папка с расчетами.
Ласкар Долли не заметил того, что сделал Карел. Биолог положил в свой портфель листки с расчетами из коричневой папки, а в нее вложил другие - очень похожие, но далеко не те. Необходимая предосторожность - и только. Карел сам передаст Антону Сарджи материал, столь нужный для сборки. А любопытным достаточно и других, фальшивых.
Карел и не подозревал, сколько событий в дальнейшем вызовет этот чисто детективный ход.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Рассказ о подлости, последствия которой принесут много осложнений для героев романа
Человеческий организм удивительно сложен.
Помимо известных органов, довольно хорошо изученных анатомами, физиологами и практическими деятелями медицины, полагающими, что они проникли в самую суть вещей, поскольку знают роль каждого органа и его функцию, - помимо всего этого, в живых организмах есть нечто такое, что до сих пор ускользает от всевидящего ока науки, и оно, это нечто, может совершенно неожиданно нарушить закономерный ход жизни и поставить в тупик самый светлый медицинский ум.
История врачевания полна подобными неожиданностями.
Относительно здоровый человек вдруг в одно мгновение может проститься с жизнью, и только патологоанатом обнаружит у него серьезное поражение, обычно задолго дающее о себе знать всяческими симптомами. Или наоборот, приговоренный к смерти, обреченный человек начинает, смущая врачей, поправляться и выходит из клиники, чтобы жить, на удивление всем, еще многие-многие годы. Между этими крайними полюсами лежит множество самых удивительных сюрпризов. Какое-нибудь потрясение, незаметное для окружающих, перечеркивает ожидаемый ход событий и заставляет потом говорить о чуде; даже средства вовсе противопоказанные иногда совершают с человеческим организмом казусы, результатом которых оказывается полное обновление.
Медики, обладающие аналитическим умом, заводят при этом речь о волевом импульсе, нервной системе, психофизиологии и о скрытых резервах организма. Помимо всего прочего, такие из ряда вон выходящие факты только подчеркивают скромность наших теперешних познаний в области живого.
Ласкар Долли поправился. Он поднялся с постели вопреки прогнозу таких знающих его врачей, как Полина Долли и Памела Гривс, которые в один голос говорили Карелу, что Ласкар очень и очень плох, что сердце и сосуды у него поражены и трудно рассчитывать на какое-либо серьезное улучшение. Тем более в этом возрасте…