Два шага маятника
Шрифт:
Он протянул пачку фотографий.
– Пожалуйста, по порядку. Дата на оборотной стороне.
Глаза Ласкара загорелись любопытством.
– Эдит?
– спросил он, посмотрев на первую карточку.
– Она. Накануне эксперимента.
– А это когда? И кто?
– Тоже она. Ты ведь давно не видел се. Я нарочно не показывал. Эдит спустя три месяца после эксперимента.
– Черт возьми, Карел!
– Смотри дальше, - сказал Карел.
– Ну, а здесь тоже Эдит?
– Да.
Он отложил фотографии, закрыл глаза.
– Знаешь, трудно поверить. Молодой крольчонок. За восемь месяцев…
– Вот какая разительная перемена. К сожалению, подобное чудо нас уже не устраивает.
Ласкар не понял. Тогда Карел объяснил подробнее:
– Все дело в темпе жизни. Мы чего-то не доглядели, и жизнь в обратную сторону пошла быстрее, чем хотелось. Крольчиха Эдит за восемь месяцев успела проскочить около трех лет жизни в переводе на нормальную.
Ласкар смотрел на брата во все глаза. До сих пор он об этом не слышал.
– Значит, не только направление, но и темп жизни тоже в руках экспериментатора?
– Это так.
– Ты уверен?
– Почти.
– Карел помолчал.
– Почти. По скоро появится и полная уверенность.
Ласкар снова зашелестел фотографиями. Вот он, номер девятый. Взлохмаченный старец со слезящимися глазами и унылой мордочкой. Индивидуум па пороге смерти. Сколько ему оставалось жить? Полгода, год? А рядом другое фото. На нем гладкошерстный молодой кролик с живыми блестящими глазками; под его свежей шерстью угадывались тугие напряженные мышцы. Сбоку рукой Полины написано: «Номер девять. Через шесть месяцев после эксперимента».
– Мы его вытащили, можно сказать, с того света, - пояснил Карел, перехватив вопрошающий взгляд Ласкара.
– Помнишь, когда случилась ночная тревога? У него уже наметился пикнозис ядер в клетках. А сейчас, как видишь, жив и здоров.
– А этот?
– Ласкар взял из пачки новую фотографию.
– Одиннадцатый номер. Наш мучитель. Тогда, па пороге смерти, он прошел дальше своих собратьев, у него па какое-то время уже было парализовано деление клеток. А когда мы его вытащили, он начал жить в обратном направлении со скоростью примерно один к пяти.
На карточке был изображен кролик с глупой мордочкой малыша. Кажется, он только недавно вошел в жизнь. Тело крольчонка покрывал нежный красивый пух. Ласкар перевел взгляд на соседнее фото. Тот же одиннадцатый… Этот старый сморщенный экземпляр!
– Трудно поверить, - шепотом произнес он, сравнивая оба фото.
– Мне самому трудно, - сказал Карел.
– И тем не менее…
– Куда приведет животных новая скоростная жизнь?
– Пока не знаю. Вероятно, все же к смерти. Нельзя без конца жить, это очевидно. Маятник качается в обе стороны. Но он остановится.
– Вероятно, много зависит от темпа жизни.
– Это так. Придется поработать. Именно здесь я вижу новую загадку. Она возникла перед нами совсем неожиданно, осложнив всю проблему.
Ласкар положил фотографии
Карел и Полина проделали невероятно сложный и трудный эксперимент. Они разработали удивительную схему воздействия на организм, опробовали ее над сотнями животных, прошли через неудачи и срывы и в конце концов подобрались вплотную к главной загадке жизни. Живые кролики свидетельствовали о проникновении в глубь тайны. Исследователи перешагнули через неведомый порог н вошли в дверь, куда до сих пор не мог проникнуть Разум человека. Теперь мысль экспериментатора осветила самый загадочный уголок жизни. Заманчиво й страшно.
Карел собрал и спрятал фотографии. Он встал и, заложив руки за спину, принялся ходить по кабинету. Ласкар лежал в постели серьезный и сосредоточенный.
– Я сделал заказ на партию обезьян, - сказал Карел.
– А не рано?
– Пора. Не могу топтаться на месте.
– Я виноват в промедлении, - печально сказал физик.
Карел не ответил. Если бы у них действовала электронная машина! Последнюю загадку - темп второй жизни, так же как и преодоление рискованного порога между жизнью и смертью, невозможно решить без такой машины. Мозг человека не в силах подметить и зафиксировать мгновенные изменения в организме подопытного животного. А без этого нечего и думать перенести блестящий результат, который достигнут с кроликами, па человеческий организм. Слишком огромный риск!
Вероятно, об этом же думал и Ласкар, молчаливо переживавший свою беспомощность. Как побороть болезнь и преодолеть проклятую слабость, откуда найти силы, чтобы встать, поехать в лабораторию, с головой уйти в работу? Ведь наступает последний раунд. Если они соберут задуманный и теоретически уже решенный электронный вычислитель, впрягут его в работу, тогда… Что тогда, Ласкар не хотел и думать. Но с этим «тогда» он связывал очень много - и судьбу биологической науки, и свою собственную судьбу.
– Пожалуйста, позови сегодня ко мне Антона Сарджи, - попросил Ласкар.
Карел резко остановился.
– Этого я не сделаю.
– Тогда мне придется самому поехать к нему.
Карел подошел и присел на кровать.
– Слушай, ты и так обессилен, зачем еще одно напряжение? Посмотри на себя.
– Когда ты появился, то говорил что-то другое насчет моего вида.
– Прости меня, но я не хочу, чтобы из-за моей бестактности…
– Речь идет о более серьезном, - об открытии необыкновенной важности, о повороте в биологии, а не о нас с тобой.