Два спутника планеты Ксюша
Шрифт:
И тут я снова вспомнила о своем. А может, сейчас? Еще одна попытка.
– Мам, – сказала я, не переставая поднимать и опускать колени, на которых скакал мячик Улиной попы, – ты же сама говорила про высшие ценности, что без них никак! Что важно всегда сохранять человечность, что каждый поступок либо приближает тебя к ней, либо…
Мама вытаращила глаза, а потом вдруг захохотала. Я давно не видела, чтобы она смеялась так громко, самозабвенно. Она даже похрюкивала. Отсмеявшись и вытерев слезы, она положила мне ладонь на руку и сказала:
– Из тебя получится отличный дипломат.
Бесполезно!
Я
Что же делать? Папа? Он, конечно, меня любит, но и он будет с мамой заодно. Знаю, что он скажет.
– Доча, ты же понимаешь, что нужно использовать этот шанс… Посмотри на ситуацию логически… На кону не конь, а все твое будущее. – И сам улыбнется своей шутке.
Что же делать?
Глава 5
Спутник мой Ники
Я приехала на конюшню и сразу побежала к нему. Даже не переоделась. Он ждал, просунув морду сквозь прутья денника. А когда я подошла, тихонько заржал. Это он так «привет» говорит на своем, на лошадином. Он всегда так делает, это у нас типа ритуала. А я целую его в розовое пятнышко между ноздрей. Там кожа совсем нежная, будто бархатная. Как пузико у маленького щенка. Как шляпка у боровика.
– Сейчас, сейчас, смотри, что у меня есть! – Я порылась в рюкзаке и достала пакет с морковкой, порезанной кружочками. Протянула кусочек на раскрытой ладони, и он аккуратно, еле касаясь губами, взял его и начал жевать. Я открыла дверь денника и вошла к нему. Обхватила за шею. Прижалась к ней и вдохнула такой знакомый аромат.
– Ники, хороший ты мой, как ты тут без меня?
Он искоса посмотрел на меня и покачал головой, словно говоря: «Все отлично, а ты чего такая грустная?»
Я все кормила и кормила его морковкой, пока та не кончилась. Он весело хрумкал, ничего не подозревая, а у меня было так тошно на душе. Я погладила его по шелковистой шерстке и побежала переодеваться. Синие бриджи, ботинки для верховой езды и сверху на них еще краги – специальные голенища, которые застегиваются на молнию. Их можно на любую обувь надевать, это удобно. Сапоги для верховой езды у меня тоже есть, кожаные, нарядные. Когда их начистишь, они ух как блестят! Но я не люблю в них ездить, только на соревнования их надеваю. Они очень узкие, и, чтобы их снять, нужно сначала пяткой опираться в специальное деревянное приспособление, а потом тянуть снизу за каблук. Так неудобно. Интересно, я во Франции смогу заниматься конным спортом? Тогда мне надо отсюда все забрать.
Ох-х… О чем я думаю! Не поеду я никуда! Надо придумать, как сделать так, чтобы не поехать. Может, просто отказаться? Или заболеть? Но если что-то нестрашное, грипп или простуда, то меня отправят позже, это проблемы не решит. А вот если что-то серьезное… Может, ногу сломать? Тогда точно дома останусь. Но так не хочется ноги ломать. Это же больно, наверное. Надо еще думать.
Я вышла из раздевалки и побрела по коридору к амуничнику, где висят уздечки и седла. У нас с Ники свой
Ники уже нетерпеливо крутился в деннике. Конечно, хочется ему на волю, весь день стоял. Когда пять лет назад мама с папой обсуждали, купить ли лошадь или оставить меня в группе проката, этот момент был главным.
– На тренировки надо ездить почти каждый день, – задумчиво сказал папа, когда мы ужинали все вместе в столовой.
– Зачем? – мама очень удивилась. А может, не хотела меня возить, это ведь за городом, далеко.
– Тренер сказала. Лошадь надо выводить каждый день, иначе у нее застой в мышцах случится. Это ведь даже не собака, с которой надо гулять. А целая лошадь! – Он ласково посмотрел на меня, а я на него – умоляюще.
Я, кажется, даже забыла, как дышать. Все замерло вокруг, застыло. А потом совсем исчезло. Остались только папины глаза, в которых плескалась любовь и немного сомнений.
– Иди спать, малыш. Мы с мамой еще поговорим. – Он подошел ко мне, и я запрыгнула на него, как обезьянка, обхватив руками и ногами, и так мы пошли в мою комнату.
– Папочка! Я буду каждый день! Я все-все буду делать! Пожа-а-алуйста… – я обняла его за шею, и он чмокнул меня, пощекотав легкой щетиной.
– Ладно, ладно, разберемся. А сейчас – спать! – сказал он строго. Но я знала – эта строгость понарошку.
Я быстро впрыгнула в пижаму и забралась под одеяло. Закрыла глаза. Обычно папа или мама читали мне на ночь, но в тот день я даже не просила. Дверь тихо затворилась.
Я обняла своего любимого желтого единорога и повернулась на правый бок. Но заснуть долго не могла. Передо мной кружились картинки, на которых я гуляю с Ники в поле, скачу на нем по берегу моря, плаваю с ним в озере. И как он несется мне навстречу прямо по небу, по облакам, а я тоже бегу к нему… а облака такие мягкие, как вата…
Один день у нас выходной. Это понедельник. Один день с Ники тренер занимается, Алена Викторовна. Это в среду. А я приезжаю, как и обещала, пять раз. В прошлом году, когда родилась Уля, мама перестала меня возить, и я добираюсь сама. Сначала на маршрутке до метро три остановки, потом до конечной станции на метро, потом опять на маршрутке. Полтора часа в один конец. Но ничего! Я и почитать успеваю, и музыку послушать, и домашку поделать.
Я ни разу не подвела Спутника. И в жару, и в мороз приезжала, и даже с больным горлом. Но оно у меня удивительным образом излечивалось, как только я видела его славную морду, выглядывающую сквозь прутья решетки. Только на каникулы меня забирали родители с собой в отпуск, но это святое. Хотя я бы могла и не ехать, мне и тут весело. Но папа однажды твердо сказал:
Конец ознакомительного фрагмента.