Два ужасных мужа
Шрифт:
– Не желаю, вот и весь сказ. И не порть мне настроение.
– А оно у тебя хорошее? – удивился Василий Кузьмич, продолжая крутить мобильный в руках.
– Нормальное. Значит, ничего нам не остается, как рассчитывать только на себя.
– И сколько ж ты намерен здесь сидеть?
– Пока не начнут происходить события.
– А если не начнут?
– Такого быть не может. Ну а если и может, то оно и к лучшему. В таком случае будем выбираться отсюда пешком. Главное, добраться до ближайшей деревни… Слушай, а это мысль!
– Нет у меня с собой зарядного устройства.
– А ты еще спрашиваешь, почему я не обзавелся этой дрянью электронной! То связи нет, то разрядилась, то… Короче, все равно отправляйся в деревню. Найди там самый обычный телефон и позвони. Вот тебе моя записная книжка, тут номер Виталика. На букву «С», Снегов его фамилия. Ну, и поесть чего-нибудь раздобудь, а то голодно. Выпить тоже, лучше водки. Если придется долго сидеть, то хотя бы не замерзнем. На вот деньги, должно хватить. И попроси у кого-нибудь барахлишко старое, чтобы переодеться. Хоть тряпье какое, лишь бы сухое было. А то мокрый ты и грязный, как собака. Простынешь еще.
– А вдруг я дороги не найду? – засопротивлялся Василий Кузьмич. – И потом… Вдруг Виталий твой не станет меня слушать? Он и так недоволен был, все ворчал, что мы его от дел отрываем.
– Он всегда такой, недовольный. Но для меня все сделает. Он мне жизнью своей обязан. Все сделает!
– Ладно, давай книжку свою, пойду, а то скоро темнеть начнет. Тогда я уж точно заблужусь. Где деревня, показывай.
Вернулся Василий Кузьмич часа через три с двумя объемистыми пакетами в руках.
– Вот еда и водка, вот – одежда какая-то, прямо как ты заказывал. Одна бабка сжалилась, вынесла кучу лохмотьев. Говорит, давно хотела выбросить, но вот – пригодилось.
– Чего же сразу не переоделся?
– Так моя одежка от ходьбы просохла. Но к ночи придется утеплиться. Хоть и лето, но, думаю, свежо будет. Опять же – на земле лежать, сыро.
– А самое главное-то? Ты Виталику дозвонился?
– Нет. У него отключен телефон.
– Так я и знал! – разозлился Гнутый. – Вот они, ваши мобильные! Значит, остаемся мы с тобой в ночном дозоре.
– В дозоре так в дозоре. Скажи лучше, как там, на кладбище?
– Да каждые полчаса бегаю смотреть. Копают, бугаи. Но ничего пока не нашли, точно знаю. Злые, матерятся. И всякие угрозы в адрес писателя шлют. Боюсь, не убили бы они его раньше времени.
– Что значит – раньше времени?
– Пока мы не размотаем дело твоего Артура. И про топливо не узнаем, будь оно неладно! Давай, раскидывай скатерть-самобранку, а я еще раз гляну, как там наши землекопы. Темнеет. Они либо уедут, либо останутся на ночь.
– Если уедут, можно будет вздремнуть до утра.
– По очереди! Мы ж не знаем их планов, мало ли что им в голову взбредет.
К ночи все окончательно определилось – двое парней укатили, двое остались
– Ишь, не страшно им. Видимо, привыкшие. Мешки спальные привезли, подготовились. Не то что мы, – поеживаясь, заметил Василий Кузьмич.
– Ничего, у нас еще водка и тряпки, которые ты приволок из деревни. Продержимся до утра. Хотя, впрочем, есть у меня одна мыслишка. Плесни-ка мне еще для разогрева.
Дверь открылась внезапно, и одновременно под потолком вспыхнул свет.
– О господи! – недовольно воскликнула Эльвира, загораживаясь руками. – Так и ослепнуть можно!
– Я же говорил, что сетчатка глаза… – подхватил Копейкин, но его перебил властный голос:
– Дамы и господа, попрошу всех внимательно меня выслушать.
Когда Тася проморгалась, она увидела, что на пороге стоит худощавый блондин лет тридцати, одетый в джинсы, кроссовки и красную футболку с изображением мозолистого кулака. За его спиной высились двое верзил в камуфляжных куртках и с дубинками в руках.
– Ты бы сначала представился, – предложил Макс, недружелюбно щурясь.
Теперь Тася наконец смогла его увидеть. Макс сидел в дальнем углу, привалившись спиной к стене, одна его нога была согнута в колене, другая вытянута. Почему-то сразу становилось понятно, что вытянутая нога болит.
– Можете называть меня Тимуром, – криво усмехнувшись, ответил загадочный блондин.
– Ого, – пробормотала Тася. – Любитель старинных машин собственной персоной. – И уже громче добавила: – Неужели все дело в куче старого железа? Нас из-за этого затолкали в подвал?
– Нарушая при этом права человека и все существующие международные законы, включая конвенцию об обращении с военнопленными, – заквакал из своего угла Копейкин.
– Международное право должно вашу теплую компанию интересовать в последнюю очередь, – повел бровью Тимур.
– А что же нас должно интересовать в первую? – Тасю страшно пугал этот самоуверенный молодой человек с каким-то неуловимо змеиным выражением лица. Она боялась и из-за этого не в меру хорохорилась.
– Ваша шкура, конечно. Потому что я – тот человек, который может распорядиться вашей жизнью. – Тимур снова улыбнулся, и от этой улыбки похолодели даже пауки на стенах. – А теперь давайте поговорим цивилизованно.
– Цивилизованные разговоры не ведут с помощью пистолетов и угроз, – подал голос Силуян, принимая вертикальное положение.
– Но по-другому вы не понимаете. – Блондин не пошевелился.
Илья тоже поднялся на ноги, потащив за собой Тасю. Сидеть на полу и глядеть на Тимура снизу вверх никому не хотелось.
– Рассчитываешь заполучить мою машину? – недобро спросил Илья.
– «Мою машину», – насмешливо протянул Тимур. – Кто ты такой, чтобы разъезжать на личной машине рейхсмаршала?