Два зайца, три сосны
Шрифт:
— Знаешь, мне ее даже жалко… Как можно жить с таким страхом… Ужасно! Мне там, конечно, больше ничего читать не дадут.
Я читала все, что Юлька притаскивала домой. И всегда была на ее стороне, у матери был тяжелый характер, она во всем видела происки врагов. В молодости она была красива, но с годами лицо приобрело жесткость и даже надменность… Но то, что с ней творилось, когда она узнала о Юлькином романе с иностранцем, было похоже на приступ паранойи… Она не спала ночами, никого не подпускала к телефону, и если бы могла, заперла бы Юльку в квартире. Дик приехал на три недели. Роман развивался столь бурно, что он сделал
— Я всегда знал, что ты дура, но надеялся, что не подлая, а ты донесла на родную дочь, и это не в сталинские годы, то есть твоей собственной жизни ничто не угрожало!
Я замерла от ужаса.
А мать закричала:
— Папа, ты просто ничего не понимаешь! Олеська не поступила бы в институт…
— Подумаешь, велика важность, одним бездарным архитектором было бы меньше в этой несчастной стране! А старшую дочь ты просто загубила. Где она, что с ней, ты хотя бы знаешь?
— Ничего, победствует и вернется. Приползет беременная невесть от кого.
— Боже, какое говно я вырастил! — воскликнул дед. — Впрочем, я тебя не растил, твоя обожаемая советская власть меня посадила, а тебя вырастила законченной сукой!
Дед хлопнул дверью и ушел. Он с женой жил в Одинцове. Ночью она позвонила в слезах — у деда инфаркт! Из больницы он так и не вышел. Жена деда во всем винила мать… Я тоже. После всего этого жить с ней под одним кровом я просто не могла и поспешила выскочить замуж за друга детства Юрку Мокшанцева. Свадьбы у нас не было, родители Юрки не настаивали, а я просто не хотела, чтобы мать присутствовала… Я тогда ненавидела ее, мне было за нее стыдно.
Ночь я почти не спала. И за каким чертом я согласилась на это идиотское свидание с Миклашевичем в полдевятого утра? Мне сейчас совсем не до него! Я попыталась позвонить ему на мобильный, но абонент был недоступен. Его домашнего телефона я не знала, он, как я слышала, жил теперь за городом. Ничего не попишешь, придется пойти. Никогда в жизни я не ходила на свидания в полдевятого утра! Впрочем, разве это свидание? Черт его знает… Надеюсь, он сразу поймет, что мне не до него… Однако, надо привести себя в божеский вид, чтобы не ударить лицом в грязь. Но все мысли были заняты Юлькой. А вдруг она не позвонит, как обещала? Вдруг решит, что незачем ворошить прошлое? От этих мыслей болело сердце и хотелось плакать.
Подъезжая к Останкину, я увидела припаркованный у «Твин Пигса» черный джип. Миклашевич всегда ездил на джипах. Говорят, пристрастие к большим машинам свидетельствует о каких-то комплексах у мужчин, хотя, на первый взгляд, откуда у Миклашевича могут
Я припарковалась позади джипа. Раньше у него был темно-красный, теперь черный. Раньше «форд», теперь «мерс». Я ни секунды не сомневалась, что это именно его машина. И правда! Едва я открыла дверцу, как он вылез и медленно пошел ко мне.
— Привет, солнышко! Я соскучился! Чудесно выглядишь…
— Привет, ты изменился…
Он улыбнулся и взял меня под руку.
— Идем скорее, я умираю с голоду!
— Это что — новая фишка?
— Ты о чем?
— О встречах в полдевятого утра?
— Оставь! — устало поморщился он, — просто совсем плохо со временем, на дорогах такие жуткие пробки. Я стараюсь все деловые встречи назначать на раннее утро.
Деловая встреча? Какие у нас с ним могут быть теперь дела?
Но пока мы шли до дверей, я опять уже начала поддаваться его обаянию… Черт знает что!
Мы сели за столик.
— Олеська, я страшно рад тебя видеть. Ты здорово похорошела, тебе идет.
— Что мне идет?
— Да вот все это… популярность, успех, если хочешь… Ты стала уверенной в себе, раньше тебе этого недоставало… Ты вообще, видимо, сейчас в своей лучшей поре, — и он улыбнулся той самой улыбкой, от которой у меня всегда подкашивались ноги… — Должен признать свою недальновидность — я не верил в твой успех, дурак! Что будем есть?
— Я, пожалуй, съем салат «Цезарь» и выпью кофе.
— А я хочу омлет. Тут прекрасно делают омлет, рекомендую.
— Да нет, ограничусь салатом.
— Брось, что за радость в этом «Цезаре»!? Я тебе тоже закажу омлет!
Я засмеялась.
— Нет, Митя, ты совсем не изменился.
Он заказал два омлета и сто граммов коньяку.
— Ты пьешь за рулем?
— Выпьем по пятьдесят граммов, ничего страшного.
— Нет, у меня сегодня еще очень важная встреча, так что никакого коньяка я пить не буду.
— Дело твое, я выпью. А может, хочешь какой-нибудь здешней настойки? Клюквенной или кедровой? Или хреновухи? Очень вкусно!
— Господи, ты все такой же глухой! Я не пью за рулем, и не пью по утрам, тем более хреновуху!
— Дело твое.
— Так за чем ты меня позвал?
— У тебя что-то случилось? — проигнорировал он мой вопрос. — Ты какая-то взбудораженная, и это явно не связано со мной… У тебя все здоровы?
Ну что за человек? То он вообще тебя не слышит, то вдруг угадывает потаенные чувства и мысли…
— Это мои сугубо личные дела.
— Ну, не хочешь говорить, не надо! Ответь мне на один вопрос.
— Попробую.
— Ты достаточно зарабатываешь?
— Достаточно для чего?
— Для достойной и даже красивой жизни?
— А что, ты хочешь предложить мне дополнительный заработок?
— Может быть…
— Ты что, сменил профессию?
— Я-то нет, но у меня мелькнула одна совсем неплохая идея, и я решил обговорить ее с тобой.
— Я заинтригована.
— Ты была когда-то неплохим декоратором.
— Но у меня теперь другая профессия.
— Ну и что? Сейчас ты в моде, у тебя популярность и все прочее, а какая гарантия, что тебя не перестанут в один прекрасный день печатать, или ты выдохнешься или просто мода на тебя пройдет… Тебе такое в голову не приходило?