Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
— Пол Брэндон.
— Кристофер Рич, — помахал полный мужичок, чтобы не тянуться через стол.
— Джоан Вуд, — рука Себа оказалась в крепкой хватке молодой женщины с очень коротко стриженными чёрными волосами и резкими чертами лица.
Стоило Себу сесть за стол, как его просветили: собрались они не просто так, а по поводу.
— С повышением, детектив-инспектор! — объявила Джоан, и остальные подняли бокалы. Себ присоединился к бурным поздравлениям.
— Я всегда говорил, что он далеко пойдет, — пояснил толстяк-Кристофер. На полицейского он не очень-то
Джоан теперь была напарником Грега, а Пол возглавлял их команду.
— Что, Себ, не желаешь в полицию? — спросил Пол на второй пинте. — Тут недобор крепких и башковитых ребят.
— Нет, спасибо, — Себ салютовал ему бокалом. — Я уже попробовал, с меня хватит.
— Попробовал? — удивилась Джоан. Грег и Себ переглянулись — и новоназначенный детектив-инспектор пустился вспоминать эту историю тринадцатилетней давности.
— Мы начинали вместе на курсах. У этого парня, — он с обвинительной интонацией в голосе ткнул пальцем Себу в грудь, — отличная память. А как он с цифрами обращался — это надо видеть, — он улыбнулся и спросил: — Себ, девятьсот сорок семь на триста четырнадцать?
— Эм… — Себ сдавил переносицу. Он, конечно, хорошо считал (поэтому и стал хорошим снайпером), но не после пива же? — двести восемьдесят… двести девяносто семь тысяч триста пятьдесят восемь.
— Джоан, проверь! — велел Пол. Джоан полезла за телефоном, потыкала кнопки и объявила:
— Верно! — и тут же сообщила: — Вы сговорились! Жульничество!
— Прости, Себ, — Грег развёл руками.
Себ проворчал:
— Как всегда… — потому что, действительно, этот номер повторялся далеко не в первый раз.
— Я проверю! — решительно сказала Джоан. — Шестьсот сорок пять на четыреста восемьдесят. Восемьдесят два.
— Триста десять тысяч… эм… восемьсот девяносто, — посчитал Себ, и, после проверки на калькуляторе, было единогласно решено выпить ещё.
— Эй-эй, — напомнил Кристофер, — с этой арифметикой вы не дорассказали историю. Почему же этот математик не работает в Ярде?
Грег, хлопнув себя по лбу, вернулся к теме:
— У него было отличное будущее в полиции! Как думаете, что его напугало? — он сделал драматическую паузу. — Бумаги. Этот сукин сын сбежал, когда понял, сколько придется вести отчётности.
После нескольких секунд молчания грянул громовой хохот, который подхватил и Себ. Честное слово, он не жалел о том, что сбежал с курсов. Он и пошёл на них просто так, сам не зная, чем хочет заниматься, выбрал, потому что «полицейский — это уважаемо», по мнению мамы, и потому что «должна быть мужская профессия», по словам папы. И потому что его задолбало подрабатывать непонятно где и кем: то официантом, то грузчиком, то продавцом. Хотелось заняться чем-то серьёзным.
— Может, и не прогадал, — сказал Кристофер, отсмеявшись. — Зато вон, весёлый, здоровый и волосы все на месте.
— И даже без седины, — не без зависти заметил Грег. Пол и Джоан, у которых седины тоже не наблюдалось,
Потом, конечно, начались рабочие истории. Привалившись к стене, потягивая пиво и хрустя картошкой, Себ слушал про найденного в Темзе выпотрошенного покойника и про загадочный глаз, который непонятно как вытащили у убитой недавно женщины, про «там так воняло, что я сам чуть не блеванул» и про «помнишь Фила, стажёра? Он тут у меня хлопнулся в обморок от отрезанных пальцев».
И был во всём этом определённый уют. Всё равно, что сидеть с ребятами на базе и трепаться о происходящей вокруг жести, превращая каждую первую историю в анекдот.
— Прости, Себ, — в какой-то момент сказала Джоан, — профдеформация. У нас вроде праздник, а мы всё про трупы.
— Вы про работу, — пожал плечами Себ и заметил, что Джоан очень привлекательна. Не красива, боже упаси, какая уж тут красота с этими обрезанными волосами, с квадратной мужской челюстью и стойким запахом сигарет (она выходила курить чаще всех, уже раз пять). Но очень привлекательна. Себ изучал её руки с длинными пальцами и короткими ногтями без лака, длинную изящную шею, самый верх ключиц в вырезе бесформенной рубашки… Из остальных голосов её слышался отчетливее и ярче.
— Мои друзья обычно приходят в ужас, если я заговариваю о работе, — продолжила Джоан, разворачиваясь к Себу всем копусом. Он тоже поменял положение и спросил:
— А муж? Тоже приходит в ужас?
— Я не замужем, — широко улыбнулась Джоан. — Профессия, знаешь ли, не располагает. А замуж за полицейского я в жизни не выйду.
— Почему? — Себ чуть приподнял брови. — Коллега бы тебя понял.
— И то немногое время, что я отдыхаю, тоже оказалось бы посвящено разговорам о работе? — она наморщила крупный нос с горбинкой, — Ни за что. А что насчёт тебя, Себ? Чем ты занимаешься? Грег толком ничего не сказал, только что ты недавно вернулся в Лондон откуда-то из-за границы.
Она немного понизила голос. Себ наклонился к самому её уху и прошептал, чтобы слышала только она:
— Из Афганистана, если быть точным. Классный курорт.
— О, да. Говорят… жаркий, — так же тихо ответила Джоан. Себ втянул носом её запах: чистый свежий пот, немного дезодоранта, сигаретный дым.
— Эй, Розочка!
Он вздрогнул, когда услышал оклик Грега, чем немало повеселил компанию.
— С этими всё ясно, — махнул рукой Кристофер и покачал головой с видом человека, который понял жизнь и разочаровался в ней.
— Джоан, я буду ревновать! — объявил Пол. Джоан показала ему кулак — крупный для женщины, но явно недостаточно внушительный, и Себ довольно отметил, что в этой компании на Джоан смотрят как на друга, напарника и «своего парня», несмотря на эти шуточки.
— Ревнуй, а мы потом посмотрим, как она тебя отделает в зале, — Грег выпил ещё пива и выругался, когда у него зазвонил телефон.
Пол картинно заткнул уши, и Себ тут же понял, почему: из трубки раздались бешеные крики. Покрасневший Грег вскочил из-за стола и вылетел на улицу, так что никто не успел вникнуть в содержание разговора.