Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
— Какого хера! — рявкнул Себ, выходя из захвата и останавливаясь в полушаге от удара.
Джим визгливо захохотал, а Себ вытер губы ладонью, скривился и сказал раздражённо:
— Это было омерзительно.
Джим продолжал покатываться со схему, даже в подоконник вцепился, а Себ, махнув рукой, упал на стул. Добавил:
— И не смешно. Меня блевать тянет.
— Честное слово, давно хотел это сделать, чтобы посмотреть на выражение твоего лица, — заявил Джим. Себ выдохнул и сказал:
— Лучше заткнись.
— Да брось, — Джим растянулся на кровати, —
Вообще-то шума было очень мало, учитывая, что Себ действительно хотел поставить Джиму второй фингал, симметричный первому.
— Ещё раз так сделаешь, и я тебя не убью, но сильно покалечу, — сказал он.
Джим опять засмеялся:
— Неужели я в некотором роде первый? Сразу видно, что ты не получил достойного образования. В любой приличной школе мальчики развлекаются так до самого выпуска. О, я могу спорить, — он прикрыл глаза и произнёс совсем другим тоном, в котором не было и намёка на весёлость: — Александр пользовался популярностью.
Себ ещё раз вытер рот. Очень сильно хотелось почистить зубы, но он решил, что перебьётся пока. Вот они и дошли в этом сомнительном разговоре до ключевой темы. Только как поднять её, Себ не знал. Он понимал: никогда в жизни он не сможет сказать Джиму, что посмотрел «Стеклянную стену». И Джим никогда не будет готов это услышать.
Себ не сомневался, что пожалеет об этом. Собственно, он начал жалеть в ту же минуту, как предложил, — и был уверен, что ещё не раз проклянёт себя за дурацкую идею. Джим хотел избавиться от гостеприимства доктора Дарелла как можно скорее, и Себ пригласил его к себе на несколько дней.
Джим, подняв одну бровь, спросил:
— Зачем мне это?
Себ пожал плечами и сказал:
— Думаю, вам не стоит оставаться одному сейчас.
— Никто не разрешал тебе иметь собственного мнения, Майлс, — огрызнулся Джим, а потом махнул рукой с таким видом, словно ему было плевать.
Джим послушно занял комнату Сьюзен, ни слова не сказав про интерьер. Собственно, он рухнул на кровать, едва вошёл, закрыл глаза и сделал знак, что Себ может убираться.
Себу было, чем заняться: переодеться, принять душ, приготовить еду, стараясь не захлебнуться слюной. Джим вёл себя тихо, и Себ решил, что может немного поспать.
Он проснулся среди ночи не от звука, а от ощущения взгляда. Джим стоял возле его постели и пристально изучал его.
— И вам доброе утро, — пробормотал Себ. Джим спросил:
— Ты вообще никогда не спишь крепко?
— Вы как-то зашли сюда, и я не проснулся.
— О, — Джим улыбнулся, — я был осторожен. У меня есть кое-что для тебя, детка. Потом могу забыть… К будущему дню рождения.
Сунув руку в карман пиджака, он достал оттуда квадратную достаточно массивную коробку, поставил её на тумбочку и вышел, не сказав больше ни слова.
Отлично.
Себ откинулся обратно на подушку, взял коробку, открыл и достал оттуда крупные квадратные часы на толстом кожаном ремне. Вместо циферблата у них был череп, слегка светящийся
Выругавшись сквозь зубы, он снял свои старые часы и надел подарок, благо, сел он отлично.
В сон уже не клонило. Себ поднялся с постели, вышел на кухню, заварил чай с двумя пакетиками сразу и впервые за сутки немного отпустил контроль. Тут же всё навалилось разом. Желание выпить сделалось ещё сильнее, чем в кабинете Дарелла, но Себ снова проигнорировал его — есть вещи, которые необходимо осмысливать только на трезвую голову.
Какое же дерьмо.
Упав на стул, Себ отставил кружку и сжал голову руками.
Джим был организатором теракта, в котором погибла Эмили. Но даже когда он попросил, Себ не захотел убить его.
Он отомстил за Эмили. Её смерть, так же, как убийство заказчиков, осталась далеко в прошлом. Он уже ничем не мог ей помочь. Кажется, остатки гнева он растратил на самого Джима, когда узнал, что тот сохранял жизнь Блинчу, чтобы использовать его в своих сомнительных махинациях. После признания Себ должен был бы желать смерти Джима. Но уже не желал.
Он хотел убить Александра Кларка. Теперь — ещё сильнее, чем несколько часов назад. И ему было чертовски страшно. Его мозгов и фантазии не хватало, чтобы представить всю степень влияния «Стеклянной стены» на Джима. Оставалось только надеяться, что человек, который пережил такое огромное количество дерьма в жизни, переживёт сраный фильм.
Себ опасался тяжёлых приступов. Он совершенно не удивился бы им. Но нет, Джим был спокоен. Он почти не выносил мозг, большую часть времени лежал на кровати в комнате Сьюзен и смотрел в потолок. Конечно, комнату он перевернул вверх дном. Не считая кровати, все вещи и мебель сдвинул в один угол, ковёр куда-то дел. Кровать переместил к стене, как можно дальше от окна, На полу теперь валялись, пусть и не в привычном количестве, клочки и мятые комки бумаги. Добавить ещё десяток чашек, пару разобранных стволов — и выйдет копия квартиры Джима в миниатюре. Видимо, так ему было комфортнее, и Себ никак не прокомментировал обстановку.
Джим отобрал у Себа ноутбук и, похоже, много работал. Часто говорил по телефону, но, проходя мимо закрытой двери, Себ ни разу не услышал английский язык: в разное время разбирал французский, ирландский и немецкий.
В общем и целом, Джим был спокойным гостем. Только Сьюзен обиделась — Себ планировал взять её к себе на пару недель, но пришлось эту затею отложить на время.
— Работа? — язвительно спросила она. — Ладно, — и положила трубку.
Себ пообещал мысленно, что, когда состояние Джима немного наладится, он извинится перед ней и свозит её куда-нибудь заграницу. Франция ей понравилась.