Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
Себ покачал головой. Нет, отец бы его не сдал. Но ему не нужен был такой груз на совести.
— Передай маме привет. Большой, — попросил Себ в конце встречи и крепко обнял отца, понимая, что плечи у того подрагивают.
Его вызвали на очередной допрос. Но вместо привычного Бромфилда и мисс Эдисон в допросной стояла незнакомая женщина. Себ назвал бы её некрасивой, даже если бы хотел польстить. Она была невысокого роста, лишний вес и неудачная короткая стрижка делали её квадратной на вид, а жёсткая челюсть
Она окинула Себа таким взглядом, словно он был особенно крупных размеров насекомым, мерзким, но безопасным.
— Мистер Майлс, — произнесла она неторопливо, и голос у неё оказался достаточно низкий, глубокий и властный. Таким только подчинённых и отчитывать. — Извольте сесть.
Сама она осталась стоять, видимо, чтобы не терять возможности взирать сверху вниз. Сложив руки на животе, она прищурилась и продолжила, когда Себ сел и выпрямил спину:
— Я задам вам один вопрос, мистер Майлс, и вам лучше ответить на него честно. Если ответ мне не понравится, тюрьма будет представляться вам крайне радужной, заманчивой и недосягаемой перспективой.
«Сожрёт, — подумал Себ, но не испытал ни капли страха, — проглотит целиком, потом срыгнёт кости и пойдёт себе дальше».
— Вижу, вы поняли, — кивнула она. — Вопрос простой, мистер Майлс. Почему вы, имея приказ застрелить Александра Кларка из снайперской винтовки, не сделали этого?
Себ задал бы много встречных вопросов: откуда она узнала о приказе, как выяснила, что именно он должен был стрелять. Но он слишком хорошо понимал: таким людям вопросов не задают.
— Я нарушил приказ, потому что мой босс сошёл с ума, — сказал он чётко.
— Вы хотели выстрелить в Александра Кларка? — уточнила она.
— Я редко размышляю о приказах, мэм. Но в этот раз да, я хотел, до тех пор, пока не увидел его в декорациях фильма в Дартфорде. Я хотел убить его, чтобы отомстить за тот вред, который он нанёс моему боссу и другу Джиму Фоули. Но я увидел, что вреда он наносить не хотел. Джим сошёл с ума и застрелился. Александр был в отчаянии. И я нарушил приказ.
Себ выдохнул и замолчал. Женщина молча смотрела на него, о чём-то размышляя, потом кивнула и сказала:
— Я разрешу ему встретиться с вами, раз он так хочет.
На этом, очевидно, её интерес иссяк, и она вышла, не удостоив Себа больше ни единым взглядом.
Себу не нужно было долго гадать, кто этот самый «он» — всё стало ясно ещё до того, как Александр Кларк вошёл в комнату. Он был одет почти так же, как в день смерти Джима — тоже джинсы, футболка, только куртку где-то оставил. И Себ впервые с интересом рассматривал его.
Кларк выглядел больным — с мешками под глазами, серой кожей и покрасневшими глазами, в которых полопались сосуды.
Он не пытался давить ростом или авторитетом, рухнул на стул напротив Себа, положил локти на стол и спросил:
— Насколько всё было плохо?
—
Кларк снял очки и потёр ладонью глаза — похоже, их здорово жгло не то после слёз, не то с недосыпа.
— Его никто не понимал, всю жизнь, — произнёс он, — никто не понимал его боль, его одиночество, это ощущение отделённости от мира из-за всего, что он пережил. Не только из-за этого. Думаю, он таким родился. Он не хотел говорить со мной, но он очень любил мои фильмы. Я решил, что могу через фильм объяснить ему… Я не думал разрушить его.
— Вы знаете, — проговорил Себ, — я очень вас убить, когда посмотрел фильм. Это чудовищно. Вы ведь из умных, — он дёрнул плечом. — Я не думаю, что Джим вообще был способен на те эмоции, которые вы ему показали. Нихера вы не поняли про него, мистер Кларк. Он сходил с ума.
— Он говорил про безумие, — тихо заметил Кларк, — говорил, что хочет и меня свести с ума.
— Знаете, есть… — Себ потёр переносицу, надеясь отыскать подходящие слова, — такое безумие киношное. Как вы там это снимаете. Ганнибал Лектер какой-нибудь, всё это дерьмо. А есть настоящее. Джим был сумасшедшим. Доктор мне объяснял, специфическая форма шизофрении. Он впадал в приступы. Ещё он почти не чувствовал боли. Как-то пришёл весь порезанный чуть ли не в клеточку.
На этих словах Кларк прикусил губу и зажмурился.
— Порезанный? — спросил он с трудом. — Ножом?
— Ага. Я заколебался заклеивать, а ему в кайф было. Этот ваш фильм… даже мне от него стреляться хотелось.
Себ не знал, почему говорит с Кларком, да ещё и так откровенно.
Хотя нет, знал точно: потому что Кларк очень хотел понять. У них было с ним кое-что общее. Общая головная боль по имени Джим.
— Чем он вас прижал? — спросил Себ. — Вы же аристократ, режиссёр, всё такое.
— А вы — хороший парень, — улыбнулся Кларк.
— Нет.
— У вас на лице написано. Я немного разбираюсь в людях, мистер Майлс, — он развёл руками, — вы хороший парень. А Джим — это наркотик. Был наркотиком. Знаете, я никому не говорил, а вам смогу. Мне казалось, я его любил. Теперь думаю, что любил видеть себя его глазами.
Себ решил, что это звучит совершенно безумно, но спорить не стал.
— Елена сказала…
— Елена?
— Моя сестра, — пояснил Кларк, словно бы это всё объяснило. Но потом Себ прикинул и решил: да, пугающая женщина и правда чем-то была похожа на Кларка. Те же светлые волосы, одинаковые носы. — она сказала, я смогу увидеться с вами ещё, если захочу. Я бы хотел. Вы позволите ещё поговорить с вами, мистер Майлс?
— Валяйте, — кивнул Себ, — я тут только и делаю, что говорю. Собеседником больше…
— Я рад знакомству с вами, мистер Майлс. Если не трудно, зовите меня Александром, — и он протянул Себу руку. Пожав крепкую сухую ладонь, Себ сказал:
— Не трудно. Себ.
Он понятия не имел, о чём им с Кларком ещё говорить, но пожалуй, и сам не отказался бы снова с ним увидеться. В конце концов, у них была одна общая тема.
Глава 65