Двадцать семь костей
Шрифт:
— А вы правда агент ФБР?
— Был. Я работал там двадцать семь лет.
— Я взял книгу в школьной библиотеке «ФБР с вами в мире и в войне». Вы когда-нибудь встречались с мистером Джеем Эдгаром Гувером?
Пандер уже давно не слышал, чтобы о директоре говорили в таком уважительном тоне. Наверное, это была старая книга.
— Только однажды. Он приехал в академию посмотреть новобранцев. Я был тогда таким же лысым, как и сейчас, и он посоветовал мне всегда носить шляпу, сынок.
Марли положил
— А вы когда-нибудь стреляли?
— Постоянно. Редкое утро проходило без хорошей перестрелки перед завтраком.
— Не наадо мной сме’ться. — Иногда Марли машинально переходил на диалект. — Вы до сих пор носите свой пистолет?
— Сейчас мой пистолет хранится в музее ФБР. — Пандер мог ответить иначе, если бы перед этим не принял на грудь. На трезвую голову он почти никогда не хвастался. «Но это же чистая правда», — подумал он. У него возникло смутное желание произвести на мальчика хорошее впечатление. — Однако шеф Коффи дал мне отличный полуавтоматический пистолет.
— А можно посмотреть?
Пандер завел руку за спину, расстегнул кобуру, которую одолжил у Гамильтона, вытащил оружие, вытряхнул патроны и передернул затвор, убеждаясь, что патронник пуст. Марли вытер ноги полотенцем для посуды, зажал пистолет между подошвами, затем повернулся в другую сторону и положил длинный, гибкий средний палец правой ноги на спусковой крючок. Пистолет выскользнул у него из ног. Пандер подобрал его и снова положил между стоп Марли.
— Вот этот маленький предохранитель — для безопасности, — пояснил он. — Его нужно отодвигать, пока не появится красная точка. Вот так. И не переживай, если не сможешь нажать на спусковой крючок, он довольно тугой…
У Марли все получилось со второй попытки. Без сомнения, пальцы мальчика были столь же гибкими, сколь и сильными.
— Молодец, — похвалил Пандер, подходя к нему и забирая пистолет. — Будь он сейчас заряжен, отдача оказалась бы такой сильной, что ты перелетел бы через вон тот чайник, который стоит на табуретке. Так что запомни: в таких случаях лучше упереться во что-нибудь спиной.
— Я хочу пострелять по-настоящему.
«Мальчишки всегда остаются мальчишками», — подумал Пандер, убирая пистолет в кобуру. Когда ему было десять, он часто донимал отца просьбами дать ему пострелять из «людгера», который старый морской сержант принес с войны.
— Только не в темноте.
— А завтра? После школы?
— Возможно. Поживем — увидим.
— Если пообещаете, я расскажу вам один секрет, — проговорил Марли.
—
— Сначала пообещайте.
— Как я могу обещать, если даже не знаю, что это за секрет?
— Я подскажу — это касается Доусон.
Загадочная женщина. Леди из лагуны, о которой Пандер постоянно вспоминал с того момента, как впервые увидел, представляя ее то одетой, то раздетой.
— Хорошо. Договорились, — согласился Пандер. — Но это должно быть что-то очень важное.
Луна светила тускло, но звезды были такими яркими, что американские лавры отбрасывали густые тени на тропинку, тянувшуюся от Большого дома к домику надсмотрщика. Проходя лестничную площадку, Льюис старался держаться подальше от черного провала, ведущего в датскую кухню.
Дверь открыла Эмили. На ней была длинная блуза, грудь ее тяжело вздымалась. Она быстро захлопнула за ним дверь.
— Репортер? Ты убил репортера?
— Вас что-то не устраивает?
— Да, не устраивает. — Она проводила его в гостиную и протянула выпуски утренних «Сан-Хуан старз» и «Сентинел»: «Убийство репортера…», «Серийный убийца…», «Человек с мачете…», «Четыре предыдущих убийства…».
— Разве вы не этого хотели? — спросил Льюис. Он слышал, как кто-то яростно печатает на машинке в одной из спален.
— Нет. Не этого. После смерти репортера этим делом заинтересуются все газеты страны. Как только новость распространится, здесь станет по-настоящему жарко, повсюду будут рыскать люди из ФБР!
— ФБР? Чушь! Один здесь уже околачивается. Тот большой лысый мужчина, который был в церкви сегодня днем. Вчера он переехал в один из домов в Коре. Он туп, как пустой кокосовый орех, и ничего не подозревает.
— Но долго это не может продолжаться. Мы должны дать им Человека с мачете, и чем скорее, тем лучше.
«Мы?» Эту мысль нужно было пресечь в корне.
— И как вы собираетесь это сделать?
— Не вы, а мы, — поправила Эмили.
— Нет, — сказал он твердо. — С меня хватит.
— Чего хватит? — Их разделяло расстояние в два фута: дружеская беседа, согласно принятому в проксемии определению. Эмили приблизилась, переходя на интимное общение. Она прижалась к нему. Льюис почувствовал ее огромные приподнятые груди и буквально утонул в них, как в подушках.
— Больше никаких убийств.
— В чем дело? Разве тебе не понравилось?
— Конечно, нет. — Но он начал возбуждаться, вспоминая, что пережил в ту ночь, когда лежал в засаде и обладал властью над жизнью и смертью, упиваясь ею. И в каком-то извращенном смысле этот план был не так уж плох: предоставить полиции мертвую жертву и мертвого подозреваемого. Они набросятся на эту версию, как гекконы на муху, и больше никаких вопросов. По крайней мере их останется совсем немного.