Двадцать тысяч лье под водой
Шрифт:
– Вполне, – ответил я.
– Таким образом, – продолжил капитан, – когда мой корабль находится на поверхности океана, над водой выступает лишь одна десятая часть его корпуса. Если бы я имел резервуары, емкостью равные этой одной десятой объема, то есть способные вмещать сто пятьдесят и семьдесят две сотых тонны воды, то судно весило бы одну тысячу пятьсот семь тонн и полностью погрузилось бы в воду. Именно так и происходит, господин профессор. Такие резервуары находятся в трюме «Наутилуса». Стоит открыть краны, как они заполняются водой, и судно погружается вровень с поверхностью моря.
– Хорошо, капитан, но тут мы подходим к главной трудности. Судно
– Вы совершенно правы, сударь.
– Тогда я не понимаю, как вы сумеете опуститься на глубину, не заполняя весь «Наутилус» водой.
– Господин профессор, – ответил капитан, – не следует путать статику с динамикой, иначе это приведет к серьезным ошибкам. Достичь глубин океана не составляет никакого труда, поскольку все тела при погружении в воду имеют тенденцию тонуть. Вы следите за ходом моей мысли?
– Слушаю внимательно, капитан.
– Чтобы вычислить, какой вес должен иметь «Наутилус» для полного погружения, мне нужно было учитывать лишь уменьшение объема вытесняемой морской воды под давлением верхних водных слоев по мере возрастания глубины.
– Это очевидно.
– Однако вода очень плохо поддается сжатию, хотя и не является абсолютно «несжимаемой». По последним расчетам ученых, сокращение в объеме составляет всего четыреста тридцать шесть десятимиллионных при повышении давления на одну атмосферу, или на каждые тридцать футов глубины. Если же речь идет о погружении на тысячу метров, то я должен учитывать давление водяного столба такой же высоты, что соответствует давлению в сто атмосфер. Следовательно, вода уменьшится в объеме на четыреста тридцать шесть стотысячных. А значит, мне нужно будет увеличить вес судна до одной тысячи пятисот тринадцати и семидесяти семи сотых тонны, вместо одной тысячи пятисот семи и двух десятых тонны. Таким образом, увеличение составит не более шести целых и пятидесяти семи сотых тонны.
– Всего лишь?
– Всего лишь, господин Аронакс. Причем эти расчеты легко проверить. У меня есть запасные резервуары вместимостью сто тонн. Благодаря этому я могу опускаться на значительные глубины. Когда я хочу всплыть в уровень с поверхностью моря, мне достаточно спустить лишнюю воду из запасных резервуаров, или полностью их опорожнить, если пожелаю, чтобы «Наутилус» выступил над волнами на одну десятую.
Мне было нечего возразить на подкрепленные цифрами доводы.
– Капитан, я не сомневаюсь, что эти расчеты верны, – ответил я. – Оспаривать их нет смысла, ведь практический опыт ежедневно доказывает вашу правоту. Но боюсь, есть куда более серьезная проблема.
– Какая же, сударь?
– Когда вы находитесь на глубине в тысячу метров, корпус «Наутилуса» испытывает давление в сто атмосфер. Если в этот момент вы захотите опорожнить запасные резервуары, чтобы уменьшить вес судна и подняться к поверхности, вам понадобятся насосы, способные преодолеть давление, равное ста килограммам на квадратный сантиметр. А подобную мощность…
– …может дать только электричество, – закончил мою фразу капитан Немо. – Как я уже говорил, господин профессор, динамическая энергия моих машин практически неисчерпаема. Насосы «Наутилуса» обладают невероятной мощностью, – вы должны были убедиться в этом воочию, когда выпущенные ими столбы воды
– Что это за способы, капитан?
– Сначала я должен рассказать вам о принципах управления «Наутилусом».
– Не терпится о них узнать!
– Чтобы поворачивать направо или налево – словом, совершать маневры в горизонтальной плоскости, я использую обычный руль с широким пером, который закреплен на заднем конце ахтерштевеня и приводится в движение штурвалом при помощи штуртроса. Также я могу направлять «Наутилус» снизу вверх и сверху вниз, то есть по вертикали, посредством двух наклонных плоскостей, прикрепленных к бортам у ватерлинии; эти плоскости подвижны и способны принимать любое положение – используя мощные рычаги, ими можно управлять изнутри. Если удерживать плоскости параллельно корпусу, то судно будет двигаться горизонтально. Если их наклонить, то «Наутилус», повинуясь углу наклона и увлекаемый винтом, будет сколь угодно долго погружаться либо всплывать по диагонали. А если я хочу вернуться на поверхность как можно быстрее, то выключаю винт, и тогда под напором воды «Наутилус» поднимается вертикально, как вздымает в небо наполненный водородом аэростат.
– Браво, капитан! – воскликнул я. – Но каким образом рулевой ведет корабль на глубине вслепую?
– Рулевой помещается в рубке, которая образует выступ в верней части корпуса «Наутилуса» и оборудована чечевицеобразными стеклами.
– И стекла выдерживают такое давление?
– Прекраснейшим образом! Хрусталь, легко бьющийся от удара, тем не менее обладает удивительной прочностью. В тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году в северных морях проводились эксперименты по рыбной ловле с использованием электрического света. Оказалось, что хрустальные пластинки толщиной всего в семь миллиметров способны выдерживать давление в шестнадцать атмосфер! И при этом они пропускали через себя мощные тепловые лучи, которые неравномерно нагревали их поверхность. Однако стекла, которые использую я, имеют толщину в центральной части не менее двадцати одного сантиметра, то есть в тридцать раз толще упомянутых пластинок.
– Объяснение принимается, капитан Немо; но ведь для того, чтобы видеть под водой, нужен свет! Иначе как тогда маневрировать в кромешной подводной тьме?..
– Позади рубки рулевого установлен мощный электрический рефлектор, лучи которого освещают море на расстояние в полмили.
– И снова браво! Трижды браво, капитан! Так вот в чем секрет загадочной фосфоресценции мнимого нарвала, которая так озадачила ученых! Кстати, скажите, а столкновение «Наутилуса» с «Шотландией», наделавшее столько шума, было случайным?
– Совершенно случайным, профессор. Я шел на глубине двух метров под уровнем моря, когда это произошло. Впрочем, насколько мне известно, удар не вызвал никаких серьезных повреждений.
– Никаких, сударь! А как насчет вашей встречи с «Авраамом Линкольном»?..
– Господин профессор, мне жаль, что пострадал один из лучших кораблей американского военно-морского флота, но на меня напали, и я был вынужден защищаться! Хотя я всего лишь временно вывел фрегат из строя, чтобы он не причинил мне вреда, – все его поломки можно будет с легкостью исправить в ближайшем порту.