Двадцать тысяч лье под водой
Шрифт:
– Большинство этих кушаний вам незнакомы, однако можете смело их есть. Они полезны и питательны. Я уже давно отказался от земной пищи и чувствую себя прекрасно. Моя команда – а они все крепкие ребята – питается так же.
– Стало быть, продукты для этих блюд добыты из моря?
– Верно, господин профессор! Море обеспечивает все мои нужды. Я забрасываю сети – и они едва не лопаются от рыбы. Я отправляюсь на охоту в этой, казалось бы, недоступной для человека среде – и загоняю дичь, которой изобилуют мои подводные леса. Мои стада свободно пасутся на бескрайних океанских просторах, подобно стадам древнего пастыря Нептуна. Я пользуюсь дарами своих обширных владений, засеваемых и бесконечно восполняемых самим Творцом.
Я с удивлением посмотрел на капитана Немо.
– Сударь, я прекрасно понимаю, что ваши сети обеспечивают вас превосходной рыбой; я также понимаю, хотя и не без труда, что вы охотитесь за морской дичью в ваших подводных лесах; но я совершенно не понимаю, откуда в вашем меню могло взяться мясо, пусть
Мы вошли в столовую.
– Сударь, я никогда не употребляю в пищу мясо земных животных.
– Но разве это не оно? – спросил я, указывая на блюдо с кусочками говяжьего филе.
– То, что вы приняли за обычную говядину, господин профессор, – не что иное, как филе морской черепахи. Здесь также осталось немного печени дельфина, не отличимой по вкусу от свиного рагу. Мой кок – настоящий кудесник, который достиг вершин мастерства в искусстве консервирования различных даров океана. Советую отведать все эти кушанья! Вот тушеный трепанг – даже избалованный морскими деликатесами малаец посчитал бы его непревзойденным. А вот – сливочный крем; молоко для него добыто из вымени кита, сахар – из крупных североморских водорослей. И наконец, позвольте предложить вам варенье из актиний, не уступающее по вкусовым качествам варенью из самых сладких фруктов.
Пока я пробовал необычные угощения – скорее, из любопытства, чем из гурманства, – капитан Немо развлекал меня невероятными историями.
– Море, господин Аронакс, – рассказывал он, – этот чудесный, неиссякаемый источник пропитания, меня не только кормит, но и одевает. Вещи, что сейчас на вас надеты, сотканы из биссуса [54] особых моллюсков; потом эту ткань окрашивают пурпуром морских улиток [55] с добавлением оттенков фиолетового, которые я получаю из средиземноморской аплизии [56] . Духи, которые вы найдете на туалетном столике в вашей каюте, – продукт дистилляции морских растений. Ваш матрац набит мягчайшей зостерой [57] с океанских лугов. Ваше писчее перо изготовлено из китового уса, а чернила – из жидкости, выделяемой каракатицами или кальмарами. Все приходит ко мне из моря, и все однажды в него вернется!
54
Тонкие, прочные нити белковой природы, которыми моллюски, ведущие малоподвижный образ жизни (мидии, дрейсены, пинны и некоторые другие) прикрепляются к опоре.
55
Морские улитки (другое название – мурексы, иглянки, багрянки, пурпурницы), из которых в древности получали краситель красновато-фиолетового цвета. Пурпур стоил на порядок дороже золота, носить пурпурные одежды могли только царственные особы и императоры.
56
Род брюхоногих заднежаберных моллюсков (другое название – морской заяц), обитающих на дне тропических морей. В момент опасности аплизия выпускает струю чернил.
57
Зостера (взморник, морская трава) – род многолетних морских трав. Высушенные листья растения используются (под названием «морская трава», «камка») для набивки матрацев и мебели, как упаковочный материал, иногда как удобрение, утеплитель, подстилка для домашних животных и для изготовления стройматериалов.
– Я вижу, вы любите море, капитан.
– Да! Люблю! Море – это все! Оно покрывает семь десятых земного шара. Его дыхание чисто и благотворно. Это бескрайняя пустыня, где человек никогда не бывает одинок, поскольку вокруг кипит жизнь. Море порождает самых удивительных и невероятных существ; оно – воплощение движения и любви, «живая бесконечность», как сказал один из ваших поэтов [58] . И действительно, господин профессор, природа проявляется здесь тремя своими царствами: минералов, растений и животных. Последнее царство широко представлено четырьмя группами зоофитов, тремя классами членистоногих, пятью классами моллюсков, тремя классами позвоночных – млекопитающими, рептилиями и несметными легионами рыб. Это огромное полчище животных насчитывает более тринадцати тысяч видов, из них пресноводных – всего одна десятая. Море – бескрайнее вместилище природы. По сути, именно с моря началась жизнь на планете. Возможно, им она и закончится. Здесь – царство вечного покоя. Море не подвластно тиранам. Все, что они могут – незаконно присвоить часть его поверхности: там ведут они свои войны, истребляют друг друга, творят все ужасы земной цивилизации. Но в тридцати футах под уровнем моря их власть заканчивается, их влияние гаснет, их могущество исчезает! Ах, сударь, оставайтесь, живите здесь, в глубинах океана!
58
Выражение из трактата «Море» французского историка и публициста Ж. Мишле (1798–1874).
Внезапно капитан Немо умолк, прервав свою пламенную речь. Не вышел ли он ненароком за рамки привычной сдержанности? Не слишком ли увлекся беседой? В течение нескольких минут он беспокойно ходил по комнате. Затем его волнение улеглось, лицо обрело прежнюю холодность. Повернувшись ко мне, он сказал:
– А теперь, господин профессор, если желаете, я готов показать вам «Наутилус».
Глава одиннадцатая
«Наутилус»
Капитан Немо встал. Я проследовал за ним в дальний конец столовой, где перед нами распахнулась двойная дверь. Мы вошли в соседнюю комнату, не менее просторную.
Это была библиотека. Вдоль стен высились шкафы из черного палисандрового дерева, инкрустированные медью; на широких полках стояли бесконечные ряды книг в одинаковых переплетах. К шкафам примыкали просторные, обитые коричневой кожей диваны, которые так и манили своими уютными изгибами. Легкие переносные пюпитры для книг можно было придвинуть или отодвинуть по желанию читателя. В центре располагался массивный стол, заваленный журналами, среди которых я заметил несколько старых газет. Из четырех матовых шаров, наполовину утопленных в узорчатую лепнину на потолке, лился электрический свет, придавая всему интерьеру особую гармонию. Я с неподдельным восхищением разглядывал эту столь искусно обставленную комнату.
– Господин капитан! – обратился я к только что расположившемуся на диване хозяину. – Ваша библиотека сделала бы честь любому дворцу планеты! У меня дух захватывает при одной лишь мысли, что она побывала вместе с вами в самых дальних морских глубинах!
– Где еще вы найдете такое уединение, такой покой? – ответил капитан Немо. – Вот скажите, господин профессор, разве ваш кабинет в Парижском музее располагает такими удобствами?
– Нет, сударь! Должен признаться, он куда скромнее вашего. Похоже, здесь не менее шести или семи тысяч томов…
– Двенадцать тысяч, господин Аронакс. Книги – единственное, что связывает меня с землей. Весь остальной мир перестал для меня существовать, как только «Наутилус» впервые погрузился в воду. В тот день я в последний раз купил книги, журналы, газеты и предпочитаю думать, что с тех пор человечество перестало и мыслить, и писать. Все эти книги, господин профессор, – в полном вашем распоряжении. Можете пользоваться ими, когда пожелаете.
Поблагодарив капитана Немо, я подошел взглянуть на богатства библиотека. Полки были заставлены томами научных, философских и художественных произведений, написанных на всех языках мира; однако я не увидел ни одной работы на тему политической экономии – похоже, здесь на них действовал строжайший запрет. Любопытная деталь: все книги стояли вразнобой, независимо от языка написания, – это доказывало, что капитан «Наутилуса» мог одинаково легко прочесть любое попавшееся под руку издание.
Это была библиотека.
Среди томов я заметил шедевры как древних, так и современных авторов, то есть все самое прекрасное, что было создано человечеством в области истории, литературы и науки, от Гомера до Виктора Гюго, от Ксенофонта [59] до Мишле [60] , от Рабле до госпожи Санд. Но основу коллекции составляли научные труды: трактаты по механике, баллистике, гидрографии, метеорологии, географии, геологии и другим дисциплинам стояли на самом почетном месте, рядом с книгами по естественной истории. Очевидно, изучение наук было любимым занятием капитана. Я увидел здесь всего Гумбольдта, всего Араго, работы Фуко, Анри Сент-Клера Девиля, Шасля, Мильна-Эдвардса, Катрфажа, Тиндаля, Фарадея, Бертело, аббата Секки, Петерманна, капитана Мори, Агассиса и других ученых, а также «Записки Академии наук», бюллетени всевозможных географических обществ и, наконец, пару изданий, ради которых стоило потерпеть не вполне радушный прием капитана Немо. Благодаря книге Жозефа Бертрана «Основоположники астрономии» у меня появилась конкретная дата: я знал, что эта работа была опубликована в 1865 году, а значит, погружение «Наутилуса» не могло состояться позднее. Судя по всему, капитан Немо вел подводное существование по меньшей мере три года. Я надеялся обнаружить более недавние труды, что позволило бы уточнить полученные сведения; впрочем, времени на поиски у меня было предостаточно, поэтому я решил их пока отложить, не желая долее задерживать нашу прогулку для обозрения чудес «Наутилуса».
59
Древнегреческий писатель и историк (около 430–356 гг. до н. э.).
60
Жюль Мишле (1798–1874), французский историк и публицист.