Дважды два
Шрифт:
— Зачем? Она была здесь, когда звонил Трунов.
Пекарня находилась в двух минутах ходьбы от сельпо. Пекарня — это еще «ниже»… Стоп! — подумал Валентин. А в чем дело? Почему без всяких причин надо сомневаться в людях, которые всячески помогают ему? Ведь и председатель сельпо не сам сухари сушит или продает их.
И он уже не удивился, когда заведующая пекарней, выслушав его, послала «ниже»:
— Идите к пекарям. Договаривайтесь. Они уже в курсе…
Пекари, две женщины, слушали Валентина внимательно, спросили, сколько нужно сухарей, из какого хлеба — белого или
— Не можем.
Да, прав оказался Мостовой. Надо было сразу идти из райпотребсоюза в райисполком. Столько времени потерял…
— Почему не можете? — упавшим голосом спросил он.
— Не успеем до завтра. Вот если бы к послезавтрашнему дню…
— Минуточку, минуточку, дорогие товарищи женщины, — начал Валентин. — А кто вам сказал, что сухари нужны завтра? Я не говорил.
— А зачем же пришли? — встречный вопрос женщин. — Если они вам нужны через неделю, так зачем вы сегодня просите?
— Через неделю? — удивился Валентин. — Да нет же! Не через неделю, а почти через две мы уходим в тайгу.
— Ничего не понимаем, — сказала одна из женщин. — Две недели сухари будут лежать, крошиться, половина в труху превратится. Что вы с ней будете делать, с трухой?
— Они рыбу будут жарить на ней в тайге, — едко сказала вторая женщина.
— Ну, рыбу им еще поймать надо… Вы приходите к нам денька за два до отъезда в тайгу.
— Мы не едем. На своих двоих топаем.
— Пешими, что ли? Тем более, набьете сухари в рюкзак, они перетрутся.
— Лошади у нас будут, — сказал Валентин. — Груз на лошадях. Но, конечно, свежие сухари — это лучше. Денег вам оставить на хлеб?
— Потом отдадите.
— А у меня их и нет с собой, — засмеялся Валентин, — Это я так, не подумав, сказал… Значит, договорились: я зайду к вам дней через десять, напомню.
— Заходите. Насушим как скажете. Только тару свою прихватывайте.
Выйдя из пекарни, Валентин присел на лавочку у соседнего дома, закурил, взглянул на часы. Прошло сорок пять минут с того момента, когда Славка высадил его у райпотребсоюза. «Сухарная проблема», о которой Мостовой думает с начала сезона и решать которую поручил ему почти за две недели до выхода в тайгу, проблема, которую Славка разрешил бы, по его словам, за трое суток, отняла у Валентина меньше часа, считая два непроизводительных перекура.
Парень на мотоцикле проехал по улице, поднимая клубы пыли, развернулся, остановился рядом.
— Привет! — сказал он, — Как там Славка поживает? С сухарями у тебя порядок?
— Славка живет нормально, с сухарями все в порядке, — ответил Валентин, внимательно посмотрев на мотоциклиста. Лицо вроде знакомое, где-то встречались.
— Ты меня не помнишь? Со Славкой как-то у магазина стояли, ты из кузова выглядывал. Я в сельпо работаю. При мне председатель сельпо с потребсоюзом разговаривал… Ну ты и чудак! Сказал бы мне, что сухарей надо, — и дело в шляпе. Может, еще какая помощь нужна?
— Нужна, — обрадовался Валентин. — Подбрось меня на мотоцикле до базы.
Дежурила сегодня Варя. Он рассказал ей о своих похождениях и ушел на весь день на речку,
Вечером он лежал в домике и не сразу вышел, когда подъехала машина.
— Варя, — кричал Славка, — Сегодня у нас будет шикарный ужин! Смотри, какую рыбу я тебе привез!
— Рыбу надо жарить умеючи, — сразу послышался уверенный голос Мостового. — Налей на сковородку масла, рыбу рядочками уложи, лучком приправь и…
— И каша получится, а не рыба! — не вытерпев, крикнул в окно Валентин и вышел из домика. — Сергей Иванович, займитесь лучше флорой, а с фауной мы сами справимся.
— Вы уже здесь? — удивился Мостовой. — А сухари?
— Точно! — крикнул Славка. — Сухари тоже нужны. Толчеными сухариками рыбу присыпать и жарить. Есть сухари-то? Или до Совета Министров не дозвонился?
— Будут, Слава, будут, — заверил Валентин. — А рыбу сегодня в муке будем жарить.
— Можно и в муке, — тут же подал совет Мостовой. — Возьми горсть муки, добавь соли, перемешай, обваляй рыбу…
Валентин вздохнул.
Славка, отвернувшись, смеялся…
Дважды два
1
Эхо выстрела гулко прокатилось над тихой долиной Сайды и дважды отразилось — сначала от плотной, таинственно-молчаливой стены кедров, потом — от остроскалистых гранитных утесов реки, покрытых бледными пучками травы.
Геннадий поднял голову и привстал, вытянув шею. Елена Дмитриевна снизу вверх тревожно и вопросительно глядела на него из примятой травы, придерживая пальцами большие очки в черной пластмассовой оправе.
Только что они, огородив клочек земли колышками со шпагатом, сидя на траве, осторожно выстригали ножницами всю растительность внутри образовавшегося квадрата — делали укос.
— Что это? — забеспокоилась Елена Дмитриевна.
— Чш-ш-ш! — предостерегающе приставил палец к губам Геннадий, — Зовут, кажется.
Елена Дмитриевна тоже встала и, пытаясь увидеть что-нибудь в той стороне, откуда грянул выстрел, поднялась на цыпочки, потеряв равновесие, качнулась, однако успела опереться на плечо Геннадия.
Приглушенный размашистыми кедрами, густым кустарником и жесткой травой, донесся крик:
— Ого-го-го!..
— Что у них там стряслось?! — раздраженно буркнул Геннадий.
Он вытащил из земли заостренные колышки, связанные ровно через метр один от другого, рывком поднял полупустой рюкзак, забросил за плечи.
— Идем…
Две палатки, выцветшие от солнца и дождя, стояли недалеко от реки. Геннадий видел, как из маленькой, двухместной, колобком выкатилась Вера, что-то бросила в траву, снова скрылась. На чурбаке, рядом с большой мужской палаткой, восседал Олег Григорьевич Буров, начальник отряда.