Дважды соблазненная (Преимущества соблазнения синего чулка)
Шрифт:
Во дворе закричал петух. Рис откликнулся тихим похрапыванием.
Мередит облегченно вздохнула, она продолжала сидеть в надежде на то, что солнце поднимется раньше, чем проснется Рис.
Она терпеть не могла шпионить подобным образом, но не могла найти другого способа определить, насколько он здоров. В последние дни у нее возникло сильное подозрение, что какое-то из боевых ранений повредило мужское достоинство Риса. Иначе почему он предпочел не заметить ее зовущего взгляда, когда они целовались?
Она до сих пор не могла поверить, что он все еще здесь. Вопреки всем ее аргументам и призывам к здравому смыслу он продолжал строить дом. Каждый вечер она бросала на него кокетливые взгляды. Может, он пришел в себя и теперь в любую минуту может уехать? Но сначала она хотела провести с ним хотя бы одну ночь.
Нанесенное вчера оскорбление казалось невыносимым. Он пришел в гостиницу после дня тяжелой работы на пустоши. Успел умыться во дворе, но сожженные солнцем щеки все еще горели. И был неотразим.
Рис уселся за свой обычный столик и съел свои обычные три тарелки, не обращая внимания на подозрительные взгляды местных жителей. После чего подошел к стойке, чтобы рассказать, как идут дела.
– Закончил фундамент. Теперь начну готовить глину для постройки. Нужно нанять у тебя пони, чтобы привезти солому. Если все пойдет хорошо, завтра начну класть первый этаж.
Он зевнул, удивительно напоминая взъерошенного, ленивого, но все же грозного льва.
– Если я тебе не нужен, думаю лечь спать пораньше.
О, как же он был ей нужен!
Она хотела перегнуться через стойку и на глазах у всех поцеловать его в губы. Этот милый безмозглый великан строил дом из камня и глины собственными руками! Для ее отца. Как же ей не поцеловать его?! Как не стремиться зайти еще дальше?
Вместо этого она бесстыдно прошептала:
– Прийти в твою комнату после того, как я запру гостиницу на ночь?
Рис на миг задохнулся, и глаза его вспыхнули желанием. Но все же он вежливо пожелал ей доброй ночи и ретировался в свою спальню. Один.
Что-то тут не так. Настоящий мужчина с жаркой кровью – а Рис был прекрасным образцом настоящего мужчины с жаркой кровью и в расцвете сил – просто не мог отклонить такое предложение!
В комнату постепенно проникал слабый желтый свет. Мередит моргнула, чтобы лучше видеть. Огромное тело Риса заполняло почти всю кровать, ту самую кровать, которая была бы полупустой, если бы она, Мередит, спала в ней одна. Рис лежал на боку, и простыня под ним сбилась. Судя по всему, он спал голый. Но, черт возьми, с того места, где она сидела, было невозможно увидеть то, что ей требовалось.
Мередит встала с единственного в комнате стула и подкралась поближе к кровати. И вдруг замерла,
Тут Рис неожиданно заворочался, упершись локтем в подушку, и простонал:
– Нет, нет, нет!
Она стояла в нерешительности, не зная, что делать. Разбудить его? Но посмеет ли она? Если ему снилась какая-то битва, он, не разобравшись спросонья, может накинуться на нее. Может, лучше просто уйти? Кошмары долго не длятся. И если он сейчас проснется и увидит ее здесь, то, возможно, посчитает, что она нарушила его уединение.
Теперь Рис дышал часто и неглубоко. И вытянулся на спине, сжав кулаки размером с мельничные жернова. Челюсти стиснуты, на шее выступили сухожилия. Из горла же рвался тихий, но грозный рык.
Сердце Мередит ужасно болело за него. Она не знала, что его терзало, но больше не могла стоять и смотреть, как он мучился. В детстве она была свидетельницей страданий Риса и ничем не сумела ему помочь. Да и как робкая дочь конюха могла бы протестовать против жестокого обращения лорда с собственным сыном?
Но она уже давно не та робкая и тощая девчонка, поэтому сможет облегчить страдания Риса.
Мередит шагнула к кровати и стала на колени.
– Ш-ш-ш… – тихо прошептала она. – Ш-ш-ш. Ты в безопасности, Рис. Все хорошо.
Стараясь унять дрожь в пальцах, она положила руку ему на плечо и осторожно погладила его. Когда он поморщился, она едва не убрала руку. Но все же продолжала поглаживать его плечо. Вскоре тело его расслабилось, кулаки разжались, а дыхание выровнялось. Мередит убрала руку и вздохнула с облегчением.
Более четверти часа она простояла у кровати на коленях, наблюдая, как сон Риса снова становится мирным. Может, теперь ему приснилась она, Мередит? Ах, ей так этого хотелось! Рис снова застонал, но на сей раз не от боли. От удовольствия.
Больше она не могла противиться искушению. Осторожно приподняла верхнюю простыню и заглянула под нее.
Нет никакой раны! Ничего такого, что могло бы превратить его в евнуха. Какие бы шрамы ни покрывали его тело, эти части его мужской анатомии были совершенно здоровы. И, словно ощутив ее интерес, мужская плоть дернулась и восстала.
Возбуждение пронзило и Мередит; при одном лишь взгляде на Риса ее охватил чувственный жар.
Тут Рис неожиданно вздрогнул, и она, уронив простыню, устремила взгляд на его лицо – как раз вовремя, чтобы увидеть, как его глаза открылись. Глаза темные, недобрые, яростные, опасные… У нее дыбом поднялись волоски на затылке, а сердце заколотилось о ребра. Похоже, немало наполеоновских солдат наблюдали то же выражение в глазах Риса в свой смертный миг.
– Это я, – поспешно сказала она. – Я, Мередит…