Дважды Татьяна
Шрифт:
Назавтра девушки снова встретились.
– Знаешь, твои солдаты мне понравились. Похоже, искренние парни. Но в душу не влезешь. Как-никак прошли гитлерюгендовскую школу. Ты за ними еще понаблюдай при встречах, - говорила Таня, - а я кое с кем посоветуюсь. Решим вместе, как с ними быть...
Время во многом изменило Таню, расширился круг ее знакомств. Но так же, как и в первые месяцы, она то и дело отправлялась в Бобры - пешком либо на попутной подводе, виделась с Андреем, переправляла из Минска на лошаденках оружие, лекарства,
Рабочие с хлебозавода доставали сахар для больных и раненых. И, надо сказать, доставали немало! Ведь там приходилось печь разные сдобные булочки для немецких офицеров.
– Сахару много дают - стараются, видно, подсластить им жизнь на нашей земле, - сердито говорили рабочие.
– Не-ет, сахаром тут не поможешь, поэтому пусть уж с нашими поделятся.
Однажды они вручили Татьяне целый мешок сахару - почти пудовый. Откуда? Оказывается, приятели давно заметили, что работавший вместе с ними один осведомитель гестапо постоянно ворует сахар. Тогда в порядке якобы дружеской услуги они шепнули тому, что о нем справлялись недавно полицаи. Пожалуй, вот-вот его накроют, если он что-нибудь вынесет краденое. И насмерть перепуганный малый отдал мешок припрятанного дома ворованного сахару, просил отдать полицаям, чтоб впредь не мешали ему. Видать, не слишком надеялся он на своих хозяев.
После исчезновения Марии-маленькой трудно стало с медикаментами. Однако Тане с Наташей удалось завести "своих" фармацевтов во многих минских аптеках. В назначенное время кого-нибудь посылали за нужными лекарствами - списки были оставлены заранее - потом переправляли все это в партизанский край. Случалось и Ванде выпрашивать у знакомых немецких солдат лекарства якобы для больных родственников.
Однажды немецкие солдаты рассказали Ванде, что с ней очень хочет познакомиться их товарищ. Как услышал о ней, так не дает им покоя: все просит представить его.
– Вы разрешите познакомить его с вами?
Ванде ничего не оставалось, как согласиться. И они пришли вчетвером.
– Какое впечатление производит четвертый немец?
– поинтересовалась Таня.
– Ничего, симпатичный.
– И фюрера так же клянет?
– Да...
– Напрасно они рассказали ему о тебе. Но это не твоя вина: ты же не могла запретить этого. Ты ведь у нас такая славненькая... Но лишние разговоры ни к чему, тем более о таких вещах.
– Ты бы, Таня, сама с ним познакомилась.
– Что ты, милая! Мне показываться надо пореже. А вот ты непременно узнай фамилию четвертого, да поскорее.
...У гитлеровцев дела на фронте были плохи. Четверо немцев настойчиво просили переправить их к партизанам. Фамилия, которую узнала Ванда, ничего не могла поведать Тане. Солдат как солдат, не замечен ни в плохом, ни в хорошем - только это и сумела узнать Таня.
Было решено помочь солдатам: не они первые, не они последние уходили к партизанам.
Выехать с ними предстояло Ванде.
Встреча
Последней пришла Ванда. Она несла небольшой чемоданчик с двойным дном: в самом низу - пистолеты и лекарства, посередке - кое-что из одежды. Сверху лежала немецкая пилотка. Ванда должна была дорогой надеть ее, чтобы, сидя рядом с шофером, казаться военнослужащей.
Ей предстояло указывать водителю путь и после, уже на месте, представить всех четверых командиру партизанского отряда.
Никому, кроме Ванды, не был известен маршрут. Незадолго до отъезда Таня сообщила ей, куда ехать, сказала название отряда и пароль.
Солдаты прятали под шинелями оружие - и свое, и то, какое смогли незаметно унести. В пакетах или вещевых мешках они везли патроны и свой небогатый скарб.
Проводить уезжавших, кроме Тани, пришли и ее товарищи. Но никто из солдат не видел их. Провожающие укрылись за стенами полуразрушенных домов, за воротами или в гуще кустарника. Они заняли почти весь квартал, вдоль которого предстояло взять старт грузовику.
Машина двинулась. Но не успела она набрать скорость, как была остановлена гестаповцами. Они высыпали из дверей госпиталя на подмогу двум черным автомобилям, с ревом мчавшимся навстречу грузовику.
Гестаповцы окружили грузовик, навели на него автоматы. Под рявканье: "Хенде хох! Хенде хох! Руки вверх!" - начали выводить всех находившихся в грузовике, скрутив им руки.
Лишь один из сидевших в кузове немцев выпрыгнул оттуда как ни в чем не бывало и тотчас присоединился к гестаповцам.
– Четвертый... предал!
– прошептала Татьяна стоявшей неподалеку Наташе и мгновенно растворилась в темноте.
Исчезли и другие провожающие. Теперь судьба их зависела от Ванды, попавшей в руки гестаповских палачей. У нее будут требовать адреса подпольщиков, имена, координаты партизанского отряда. Удастся ли им вырвать признание у этой девочки, почти ребенка?
Срочно собрали небольшое совещание.
Разговор был недолгим. Его начала Таня:
– Мне придется на время исчезнуть из Минска. Уеду к партизанам. Связь со мной будет поддерживать Наташа. До встречи, дорогие мои!
Таня ушла первой. Куда - никто не знал. Поодиночке разошлись и остальные...
Как тень, появилась Таня на одной из Наташиных квартир, чтобы рассказать о Ванде.
– Девушку повесили... В Тростинце нашли и расстреляли ее мать и сестру, - горестно сообщила Таня.
– Но мы отомстим за Ванду тому, четвертому немцу...
Таня рассказала, что вблизи одной из гитлеровских казарм нашли труп этого солдата. Пуля прошла через рот навылет. На земле валялся револьвер, а в кармане самоубийцы нашли записку, написанную его рукой: