Дважды войти в одну реку
Шрифт:
Зубрицкий подозрительно смотрит на своего помощника.
— Откуда вы всё это знаете?
— Готовился. Не каждый же день получаешь важное государственное задание, да еще непосредственно от самого главы правительства.
— А почему мы должны заказывать такси? Разве Нобелевский комитет не выделит автомашину одному из своих лауреатов?
— Боюсь, не выделит. После того снисходительного похлопывания в Ратуше
— А наше посольство?..
— Что — посольство?
— Они тоже не пришлют за мной машину?
— А вы что, и это забыли?!
— Господи, что еще? Неужели я там… тоже… учудил?
— Еще как! На приеме в вашу честь… Вы ведь укусили…
— Неужели посла?!
— До этого не дошло.
— Слава Богу! А кого тогда?
— Посольского кота! Вы его просто искусали!
— Надеюсь, до смерти? Терпеть не могу кошек! И все-таки, мне кажется, вы меня разыгрываете, господин полковник. То я у вас напиваюсь как свинья, то принимаюсь кусаться как собака.
Грызь деликатно отводит глаза в сторону.
— Не мне судить, кто вы, — потом, помолчав: — Хотите откровенно, Гарри Анатольевич?
— Ну?..
— Раньше, когда вы не были нобелевским лауреатом, вы были…
— Ну?..
— Вы были… лучше. Короче, посольская машина нам не светит…
— Черт с вами! Вызывайте такси! И закажите завтрак в номер…
— Какой уж теперь завтрак: полпервого… Скорее обед.
— Не придирайтесь! Закажите чего-нибудь горяченького, какой-нибудь съедобный скандинавский продукт, только не селёдку! И пару двойных виски. Виски всенепременно! Вы английский-то знаете?
— Уж как-нибудь… — обиделся Грызь.
— ?!
— Пришлось выучить… Хорошо бы вам, Гарри Анатольевич, побриться и душ принять. Вам сразу полегчает. Контрастный душ кровь разгоняет…
— Гнилую кровь не разгонишь… — старина Гарри посмотрел на свои синие ноги. — И чего ее разгонять-то? Только сосуды засрёшь… Когда стартует наш реактивный катафалк?
— Через три часа. Вот перекусите, и надо бы сразу ехать, Гарри Анатольевич…
— Вот и отлично, итак, закажите чего-нибудь в номер, мне и себе, — бодро произнес старина Гарри и сбросил халат на пол. — А мне, и в самом деле, было бы недурно побриться перед дальней дорогой и совершить омовение членов.
Полковник
— Давно хотел вас спросить, — услышал он голос из ванной, — каким образом вы попали на эту должность? Признаюсь откровенно, когда мне вас в Шереметьево перед отлетом представили как сопровождающего, когда я увидел эти ваши кайзеровские усищи, словом… нехорошо мне стало…
Полковник подошел к ванной комнате и, опершись о дверной косяк, некоторое время молча смотрел, как его подшефный бреется.
Глава 47
— Занятная история, — начал Грызь, — чистая случайность. Стою это я на посту…
— Никак вас опять в постовые законопатили?
— Было дело. Меня ведь когда из больницы-то выписали…
— Какие страсти, вы лежали в больнице?
Полковник усмехнулся:
— Что вы тогда мне в кофе-то подмешали, Гарри Анатольевич?
Полковник видит в зеркале, как Зубрицкий делает круглые глаза.
— Как вы могли подумать такое, Петр Петрович! Ничего не подмешивал, клянусь богами Олимпа!
— Не стоило бы клясться такой страшной клятвой.
— Нет, правда! Только три чайные ложки кофе и много-много сахару. Я старался сделать как лучше…
— Вам это удалось, — с горечью сказал Грызь.
— Я думал, вам понравится…
— Мне и понравилось. А вот моему желудку не очень…
— Я искренно сожалею…
— Ладно уж, кто старое помянет… Короче, когда я из больницы вышел, место мое, как водится, было уже занято. Ну, занято и занято. Делать нечего. Не помирать же мне от голода, в самом деле. Стиснул зубы и пристроился опять в постовые. Стою это я как-то на посту, на Кутузовском проспекте, стою это я, значит, и вижу, несутся штук шесть черных машин, и несутся, должен отметить, прямо по середине проезжей части. И несутся с такой сумасшедшей скоростью, что… Словом, я и…
Полковник замолчал.
— Ну, вы и?..
— Ну, я и взмахнул жезлом, словно, меня чёрт под руку…
Полковник опять замолчал.
— И?..
— И очнулся опять в Склифе. Только в другом отделении… и не просто в другом, а совсем в другом, в реанимации. Кстати, вы не знаете, где мой пистолетик?
Грызь видит в зеркале, как старина Гарри опять делает круглые глаза.
Полковник грозит ему пальцем.