Дважды войти в одну реку
Шрифт:
— Россия, Россия…
— И куда вы меня тащите, Сусанин вы мой ненаглядный?
— В тридевятое царство, в тридесятое государство… Отстаньте!
— А вы точно знаете, что все спаслись?
— Спаслись, не спаслись… так ли это важно?
— И всё-таки?..
— Не сумлевайтесь, господин хороший, спаслись…
— И девочка?
— И
…Самолет произвел вынужденную посадку на шоссе, чудом избежав столкновения с автомобилями. Сразу началась эвакуация пассажиров.
Через несколько минут завыли сирены: подъехали пожарные машины и кареты скорой помощи.
Но ничего этого старина Гарри уже не увидел. Ибо, как только пришёл в себя, вместе с Грызем через аварийный выход покинул салон самолёта и скрылся с места аварии.
Он и охнуть не успел, как оказался на какой-то узенькой тропинке в зимнем лесу, окруженный столетними деревьями и высоким кустарником. И только тогда спросил черта, куда тот его заманил.
— Вы же просили вас спасти, так?
— Ну, так.
— Ни о чем не спрашивайте и доверьтесь мне…
И вот теперь они брели по нескончаемому лесу. Брели уже больше двух часов. По всем законам, сейчас должно было быть не менее семи часов вечера. И по этой причине должно быть темно. Тем более в лесу. Но светлый день продолжался, тянулся, длился, не желая уступать свое место вечеру.
Старина Гарри задрал голову и посмотрел вверх, в размытый дымчатый небосвод со стремительно уходящими на восток облаками.
Старина Гарри подумал о чемодане, оставшемся в самолете и, вероятно, утраченном… И удивился тому, как мало это его опечалило. Тем более что в чемодане, кроме грязного белья и дешёвеньких сувениров, купленных в аэропорту Арланда, ничего не было.
Старина Гарри остановился, чтобы отдышаться.
Он прислонился спиной к дереву и недоуменно сказал:
— У меня возникает множество вопросов.
— Например?..
— Начнем с самого простого. Не могу понять, как это я оказался в пальто?
— Видно, несмотря на суматоху, — степенно принялся объяснять чёрт, — вы не потеряли самообладания. Сказалась закалка, полученная во времена тотального дефицита. Именно тогда вы научились дорожить вещами. Это время воспитало в вас несокрушимую силу духа, скупость и практичность.
— А почему вы в пальто?
— Я его и не снимал.
— Что, мерзнете?
— Вообще-то нам, чертям, никогда не бывает холодно. Думаю, это понятно. Внутренний жар души, так сказать. А не снимал я его потому, что, предчувствуя катастрофу, не хотел терять время на одевание. Этим я хочу сказать, что мы, когда пребываем среди людей,
— Чего-чего?
— Чертизма.
— А это еще что такое? Хотя догадываюсь… Вероятно, нечто сатанинское, не так ли?
— Поосторожней на поворотах! К вашему сведению, сатанизм соотносится с чертизмом, как крематорий с роддомом. Чертизм в отличие от сатанизма, не вера, а наш образ… э-э-э… наш образ существования во Вселенной.
Старина Гарри подозрительно посмотрел на Грызя.
— Послушайте, Петр Петрович!
— Аюшки?
— Мне кажется, я знаю, кто подстроил всю эту блядскую историю с самолетом.
— Мне безразлично, что кажется вам. А вот мне кажется, я даже уверен, что там, под кустами, нас ждет корзина вашего друга Рафаила Шнейерсона. Великолепная бельевая корзина, полная снеди, пива и водки. И еще мне кажется, что на дне ее покоится добрый шмат деревенского сала. Спрашивается, кто мог бросить всё это богатство на произвол судьбы? Я теряюсь в догадках, многоуважаемый профессор…
Часть VI
Лебединая песня
Глава 50
Мы расстались с Титом Фомичом Лёвиным в нелегкий для него час.
Тит побывал на Том Свете.
И не только побывал, но и встретил там одну из своих жён. Оказалось, что та снюхалась с чертями. И даже имеет от них десятка два чертенят. Тит возмутился:
"Совсем сбрендила, старая! Даже здесь не можешь вести себя прилично!"
"Ты, наверно, хотел, чтобы я ждала тебя целую вечность? — резонно ответила жена. — Пока ты раскачаешься, сто лет пройдет".
Титу на Том Свете не понравилось. Никакой свободы. Нет даже той, которая была у него в советские времена. Тогда он мог выбирать. Между совестью и желанием жить по-человечески, то есть в свое удовольствие.
Здесь выбора не было. Вернее, выбор был, но выбирать было не из чего.
Кстати, как он и прежде смутно догадывался, четкой границы, которая разделяла бы обе части потустороннего мира, не существовало. Можно было с разрешения властей шастать куда угодно.
Например, в райские кущи. Или на адских кухнях смотреть, как поджаривают провинившихся грешников. Чтобы попасть на сковородку, мало было основательно набедокурить при жизни. Необходимо было совершить нечто из ряда вон уже здесь, в месте последнего пристанища. Например, плюнуть черту в харю. Или — без должного почтения посмотреть на апостола Павла.
Деление на грешников и праведников отсутствовало.
Святые были, но их было немного, всего несколько экземпляров. Кандидатуры давно утверждены апостолами, и новеньких в святые не принимают.