Две Цены
Шрифт:
Молодой человек не спешил. Времени было еще достаточно. Дорога вела на юг, забирая немного на восток, отдаляясь от быстрого течения Бегуна, до которого здесь было рукой подать. Вскоре впереди показалась порушенная каменная ограда, за которой стоял остов каменного здания с провалившейся крышей. Железные прутья распахнутых настежь ворот были изогнуты и выломаны. Вокруг царила глубокая тишина, будто ночная живность позабыла сюда дорогу. И давно. Белый, еще слишком тонкий полог снега вокруг стен, отступил на добрых полтора десятка ярдов, оголив черную, как сажа, землю с торчащими из нее обрубками молодых деревьев располагавшегося здесь некогда сада.
Когда истребитель неупокоенных
«Здесь умерла наша надежда»
Истребитель неупокоенных снова перевел взгляд на веревку и озадаченно хмыкнул. Неожиданно из-за стены вынырнул яркий свет фонаря. Он приближался. Молодой человек натянул поводья, поворотив коня, и схватился за меч.
— Кто здесь колобродит? Уезжай отсюда, путник, если тебе дорога жизнь, — послышался старческий скрипучий голос.
— А что же ты здесь делаешь, старик? — ответил своему незримому собеседнику истребитель неупокоенных.
— Так что же сделается старине Жилю? Пока не полночь, он увезет свою повозку в город, чтобы пропустить положенный только ему стаканчик и съесть кусок хлеба.
Старик так мечтательно это произнес, что истребителю неупокоенных снова захотелось есть. Когда незримый доселе собеседник вышел из-за ворот, то от одного вида старика юноше стало не по себе. Назвавшийся Жилем был закутан в оборванный плащ, с обмотанными тряпками предплечьями и икрами поверх старых рубахи и штанов, в старинной шляпе с медной потертой пряжкой. Из-под широких полей струились длинные пряди седых волос. На истребителя неупокоенных безразлично посмотрели впалые глаза с худого, небритого лица. Их нездоровый блеск еще более настораживал. Сухая рука с невообразимо длинными пальцами сняла шляпу, и старик почтительно склонился, почесав свою лысину. Потом, словно спохватившись, нахлобучил головной убор, и, взялся за оглобли повозки, в которой лежал его нехитрый скарб с пожитками и лопатой.
Истребитель неупокоенных заметил, что у бедняги не было ушей — характерный знак издевательств полуэльфов.
— Так что ты здесь делал? — преградил старику путь молодой человек.
— Я? — кривая улыбка перекосила лицо Жиля. — Я — могильщик.
— Разве здесь кладбище? — изумился молодой человек.
Длинный сухой палец старика указал на табличку, которая была приколочена под аркой ворот.
— И что с того? — истребитель неупокоенных слез с коня.
— Эту веревку все время кто-то здесь вешает, — проскрипел старик, подняв глаза вверх.
— Понимаю, — глухо ответил молодой человек.
— Я здесь хороню детей. Мне щедро платит за это один господин с мануфактуры. Но вот сегодня встретились на дороге, давненько не виделись, а он меня не признал, испугался и пришпорил коня.
Старик вдруг замолчал и поволок свою повозку, удаляясь в подступавший туман, который спускался с холмов.
— Да уж, я видел, — бросил ему вслед истребитель неупокоенных. — Гнал что есть духу.
Молодой человек прошел под аркой ворот, но снова остановился. Неожиданная догадка требовала немедленного объяснения. Он резко повернулся:
— Но как ты оказался здесь вперед меня, я не видел тебя по пути!?
Его вопрос встретил лишь туман, окутавший саваном дорогу. Из остова дома, который когда-то был лепрозорием, послышался гул и знакомое по наставлениям мастеров булькающее
Полночь приближалась.
Истребитель неупокоенных скинул плащ и выхватил оружие — огромный, изогнутый клинок с широким лезвием. Несколько таких мечей привез с собой давным-давно основатель клана, познававший свое мастерство на острове Палец Демона. Это оружие островитяне называли «Мечом Восьми Триграмм», а техника боя с ним поразила основателя клана своей грацией и удивительной скоростью. Именно это он искал в своих бесплодных скитаниях, которые порицали служители церкви, поддерживавшие, тем не менее, его деньгами и напутствиями.
По возвращении с острова, основатель клана ушел со своими немногочисленными учениками в горы, и через десять лет первые истребители неупокоенных появились на дорогах. Слава об их искусстве и невиданном оружии пронеслась по обоим королевствам. Многие, кто видел первых из них в бою, утверждали, что человек не способен так сражаться. Это порождало многочисленные слухи и домыслы. Священнослужители поспешили откреститься от истребителей, однако не торопились объявить тех вне закона, пока считалось, что они, вместе с инквизицией, делали общее дело.
Гули, наконец, выползли навстречу одинокому воину. Меч молнией сверкнул в темноте и первый из монстров рухнул на черную землю, загоревшись белым пламенем. Истребитель неупокоенных положил меч на плечо, закрыл глаза и, застыв в ожидании пока остальные монстры вылезут из лежбищ и приблизятся к нему, поднес два сложенных пальца вертикально к губам, забормотав первые слова из монолога клинка… Который окончится лишь тогда, когда последний гуль испустит дух у его ботфорт.
Пока в развалинах лепрозория кипел яростный бой, а огромный изогнутый меч, не останавливаясь, рубил плоть семейства гулей, вокруг здания мануфактуры царила ночная тишина и спокойствие, которые были обычны для недавних окраин деревни, а теперь уже пригородов. Полукровка едва различимой тенью стоял возле одинокого деревца, где привязал коня. Нижнюю половину лица надежно скрывал сильванийский шарф. Широко распахнутые черные глаза внимательнейшим образом изучали здание.
Пожилой владетель мануфактуры не поскупился на решетки для окон и многочисленные пристройки, из-за которых невозможно было понять, что это было раньше за здание. Каменные стены возвышались на два этажа вверх, оканчиваясь двускатной черепичной крышей. Окна первого этажа были наглухо заколочены, а на окнах деревянных пристроек, по-видимому, исполнявших роль бараков, помещались решетки с толстыми прутьями, едва ли не надежнее стен из корабельной сосны. Это, походящее на тюрьму, строение, надежное как крепость, в тоже время должно было иметь массу уязвимых для проникновения мест из-за попытки совместить под одной крышей всё и сразу. Вокруг мануфактуры не имелось изгороди или частокола. Кто бы там ни обитал, но вёл он свои дела не опасаясь. Хотя… Вот у стены появилась фигура с факелом.
Сторожа все-таки имелись. Пусть немного, но всё же. Вот второй факел устремился навстречу первому. Быстрые и торопливые шаги. Короткие обрывки фраз на воровском жаргоне… Швигебургском.
Брови «ловца удачи» нахмурились.
А вот и третья. Без факела. Что-то кричит. Похоже, они ждали кого-то. Феникс тоже выжидал, пока факелы снова разбредутся по своим местам, после чего двинулся вперед, даже не пытаясь скрываться. Это были воры из швигебургской гильдии, а значит, нынче ночью придется пролить унцию другую чьей-то пылкой крови. Любого другого на их месте ловец удачи мог и пожалеть, не сильно, но снисхождение в виде оглушающего удара набалдашником ножен в затылок было куда лучше стали под ребра. Но только не этих!