Две Дианы
Шрифт:
Почти целый день провел Габриэль среди друзей и домочадцев, но хотя был он добр и любезен, по всему было видно, что пребывает он в мрачной меланхолии.
Мартен-Герр не спускал глаз со своего вернувшегося хозяина. Габриэль и с ним поговорил, но, к сожалению, ничем не напомнил о давнем обещании покарать преступника, некогда прикидывавшегося его оруженосцем. Мартен же настолько уважал Габриэля, что не смел первый заговорить с виконтом об этом.
Но вечером, уже собираясь уходить, Габриэль сам
– Мартен, я не забыл о тебе. Я все время искал, допытывался и, кажется, нашел следы той правды, что тебя волнует.
– О, ваша светлость! – радостно пробормотал смутившийся оруженосец.
– Да, Мартен, – продолжал Габриэль, – я собрал нужные сведения и чувствую, что иду по верному пути. Но мне нужна твоя помощь, друг мой. На той неделе поезжай к себе на родину, но по дороге остановись в Лионе. Через месяц я с тобой там встречусь, и мы согласуем дальнейшие наши действия.
– Слушаюсь, ваша светлость, – отвечал Мартен-Герр. – Но неужели до той поры мы не увидимся?
– Нет, сейчас мне нужно побыть одному, – непреклонным тоном возразил Габриэль. – Я снова вас покину, и не надо меня удерживать, это меня только огорчит. Прощайте, друзья мои! Помни, Мартен, через месяц мы встречаемся в Лионе.
– Я буду вас там ждать, ваша светлость.
Габриэль тепло распрощался с Жаном Пекуа и его женой, крепко пожал руки Алоизе и, словно не замечая скорби своей старой кормилицы, ушел в ночь… И снова – беспокойные метания, снова – бродячая жизнь, на которую, казалось, он был обречен…
XXXIII. Новая встреча с Арно дю Тилем
Миновало еще шесть недель, и вот мы уже у порога красивого домика в деревушке Артиг, что неподалеку от Риэ.
15 июля 1558 года…
На гладко выструганной деревянной скамейке сидел какой-то человек, проделавший, судя по его запыленной одежде, немалый путь. Он небрежно протягивал ноги, обутые в грязные башмаки, женщине, стоявшей перед ним на коленях и, видимо, собиравшейся их расшнуровать.
Человек недовольно хмурил брови, женщина улыбалась.
– Долго я буду ждать, Бертранда? – грубо спросил он. – Ты выводишь меня из терпения! До чего же ты неуклюжа!
– Вот и готово, Мартен, – кротко промолвила женщина.
– Что готово? Эх! – заворчал мужчина. – А где домашние туфли? Ну! Разве ты вовремя догадаешься их принести, дубина ты стоеросовая!.. А я сиди босой и жди!
Бертранда метнулась в дом и через секунду вернулась с туфлями.
Вы, конечно, узнали, с кем имеете дело. Да, это были все тот же подлец и негодяй Арно дю Тиль, укрывшийся под именем Мартен-Герра, и ныне укрощенная и удивительно смиренная Бертранда де Ролль.
– А где мой стакан меду? – пробурчал Арно.
– Все готово, – робко сказала Бертранда, – я сейчас принесу…
– Опять
Бертранда исчезла и вернулась с молниеносной быстротой. Мартен взял из ее рук стакан меду и с явным удовольствием залпом выпил его.
– Здорово! – причмокнул он языком, как бы удостаивая благодарности жену.
– Бедный мой дружок, тебе жарко! – Бертранда осмелилась отереть платком лоб своего сурового муженька. – Надень шляпу, а то еще простудишься. Ты, наверно, устал?
Тот ответил ей тем же ворчанием:
– И надо было мне считаться с какими-то дурацкими обычаями и гонять по всей округе, чтоб созвать на обед целую стаю голодных родичей! Как же, годовщина свадьбы!.. Клянусь, я начисто забыл про этот нелепый обычай, и вот только вчера ты мне напомнила… Ну ничего, обошел теперь всех… Через два часа вся эта родня с ненасытными челюстями будет здесь…
– Спасибо, Мартен. Ты верно говоришь: обычай действительно нелепый, но ему нужно покоряться, если не хочешь прослыть гордецом и невежей.
– Тоже мне философ! – с издевкой отозвался Мартен-Герр. – А ты, бездельница, хоть что-нибудь сделала по своей части? Стол накрыт?
– Да, Мартен, как ты и приказал.
– А судью пригласила?
– Пригласила, Мартен, и он сказал, что постарается заглянуть к нам.
– «Постарается»! – яростно завопил лже-Мартен. – Это не то! Надо, чтоб он непременно был! Плохо ты, значит, его приглашала! Этого судью мне нужно приручить. Его приход хоть как-то окупит всю эту глупую сумятицу с бестолковой годовщиной!..
– «Бестолковая годовщина»! – слезливо повторила Бертранда. – И это о нашей свадьбе! Ах, Мартен, ты теперь стал образованный, много ездил, много видел и можешь презирать обычаи нашего края… но все-таки… Эта годовщина мне напоминает то время, когда ты был не так суров к своей бедной женушке…
Мартен разразился язвительным хохотом:
– Да, да, но тогда и женушка была не так нежна к своему муженьку!.. Помнится, иной раз она даже позволяла себе…
– О Мартен! – воскликнула Бертранда. – Не заставляй меня краснеть…
– А я когда вспоминаю, что был ослом, который мог терпеть… Да ладно уж… довольно об этом… Характер мой с тех пор изменился, да и твой тоже… Ну, а теперь все идет ладно, и у нас получилась недурная семья.
– Вот именно, – подтвердила Бертранда.
– Бертранда!
– Что, Мартен?
– Ты сейчас же отправишься снова к судье, еще раз пригласишь к нам и непременно заручишься его согласием. И знай: если он не явится, то быть тебе битой!
– Все сделаю, Мартен, – уверила его Бертранда и мгновенно исчезла.