Две дороги
Шрифт:
В тот вечер она ждала его, не ложилась спать. Последнее время всякий раз, когда он не возвращался до темноты, она не находила себе места, в безотчетной тревоге бродила по комнатам, придумывала себе работу и все поглядывала на часы: не остановились ли? Хорошо еще, что дома теперь были дети, из Варны приехал сын, но она боялась, как бы они не заметили ее тревоги.
Подходя к дому, Заимов замедлил шаг и внимательно посмотрел: нет ли шпика? Улица была пустынна, ни одно окно не светилось.
Шпик сидел у темного окна
— Где же это он пропадал после своей конторы? — спросил Козловский.
— Я смог бы вам ответить, если бы вы не приказали нам снять наблюдение за его передвижением по городу, — ответил Драголов. — Если мы их завтра же не возьмем, они улизнут.
— Это будет сделано, когда я прикажу, — ответил гестаповец. — До завтра.
Заимов не успел протянуть руки к кнопке звонка, как дверь перед ним раскрылась — в темноте передней он увидел силуэт Анны.
— Здравствуй, милая.
Он прикрыл за собой дверь и положил руки на плечи жены, она прижалась щекой к его руке.
— Почему так поздно? — спросила Анна, когда они прошли в его комнату.
— Ты иди спать. Я еще немного поработаю.
Заимов сел за стол и открыл все ящики.
— Надо привести в порядок бумаги.
— Что-нибудь случилось?
— Для того, чтобы не случилось, — улыбнулся Заимов. — Иди, иди, я скоро.
Она не ушла, помогала ему жечь бумаги. Легли спать, когда уже приближалось утро.
Анна сделала вид, будто сразу уснула. И сам он тоже долго не мог заснуть. Вокруг глухая, тревожная тишина.
— Я боюсь этого курьера, — вдруг услышал он тихий голос Анны.
Ощущение тревоги никогда не покидало ее. Она не хотела бы давать волю этому чувству, но было невозможно всегда прятать его в себе. Она хочет одного — чтобы он был осторожнее. Только этого: «Будь, милый, осторожней... осторожней... Ты же у меня такой храбрый... что это опасно. Но... будь осторожней...»
Прошло много времени, прежде чем он ответил ей:
— Все очень сложно, милая.
Ему тоже несимпатичен этот курьер, особенно сейчас, после разговора с Савченко, но он не собирается праздновать труса — на войне бывает всякое, в том числе и предательство. Конечно, все это дьявольски сложно и даже опасно. Посмотрим... посмотрим...
— Мне страшно за тебя, Владя.
Она не хотела бы сознаться в этом вслух, но это вырвалось из ее измученного тревогой сердца, как бы помимо сознания. И это было больше, чем признание в любви.
В ответ он только коснулся ее мягких волос, это было ответом на ее признание. «Я люблю тебя, Анна».
Она взяла его руку и прижала к своему виску.
А вокруг глухая
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Адрес конспиративной квартиры Флориан получил от Чемширова на улице за десять минут до встречи, и с этого момента они оба находились под наблюдением Савченко.
Флориану было сказано: дверь будет открыта, звонить не надо, если квартира окажется пустой, нужно терпеливо ждать.
Он пошел прямо по указанному адресу, «хвоста» не было.
Свет в передней не горел, и Флориан, прикрыв за собой дверь, остался стоять у двери. Постепенно его глаза привыкли к темноте.
Он был профессиональной ищейкой гестапо и мог, конечно, предположить, что ему устроена ловушка, но вряд ли испытывал страх.
В темную переднюю вонзилась узкая полоска света. Флориан сделал шаг в сторону, и в это время услышал голос Заимова, приглашавший его войти.
Он вошел в освещенную комнату и невольно зажмурился.
— Садитесь, пожалуйста, — Заимов указал на стул.
— Я уже подумал, что ошибся адресом, — сказал Флориан, садясь к столу и быстро оглядывая комнату.
Это была, очевидно, столовая. Посредине — большой стол, покрытый светлой скатертью. Над ним — уютный зеленый абажур. Напротив старинного буфета с посудой висела картина: две женщины ссыпают в корзину золотистые гроздья винограда.
В передней хлопнула дверь — Флориан вздрогнул и оглянулся.
— Все спокойно, — сказал входивший в комнату Чемширов и тоже сел к столу.
— А вы ничего подозрительного не заметили? — спросил Флориана Заимов.
— Абсолютно, — ответил тот и, мимолетно взглянув на Заимова, продолжал: — А у себя дома мы боимся и шаг сделать. Видимо, нам нужно учиться у вас уверенности.
— Наука не хитрая. Она называется разумная осторожность, — заметил Чемширов, глядя на курьера своими большими черными глазами.
— Я уже говорил: наши противники тоже люди, — сказал Заимов, опасаясь, что племянник опять сцепится с курьером. — И мы, как правило...
Услышав звонок в передней, он извинился и вышел в переднюю.
Это, как всегда точно, минута в минуту, пришел Савченко.
— Здесь? — тихо спросил он, снимая легкое пальто и шляпу.
— Да.
— Как держится?
— Как и вчера. Евгения я предупредил — он его больше не задирает. — Они вошли в столовую. Флориан встал.
— Сидите, сидите, здравствуйте, — кивнул Савченко и сел напротив. Его красивое лицо не выражало ничего, разве что усталость. Он лишь на мгновение остановил взгляд на курьере.