Две недели до Радоницы

Алябьев Артемий

Я очень скучаю без школы. Всегда было интересно каждый день общаться с учителями и ровесниками. И потому я особенно рада, что нас навещает пан Владислав. Как и я, пан Владислав увлекается поэзией. В последний раз

мы делились впечатлениями о поэзии Адама Мицкевича. Пан Владислав обмолвился, что он родился в том же городе, что и поэт – в Новогрудке. Ты наверняка знаешь, что после Войны этот город стал территорией Белорусской ССР, и Владиславу пришлось оттуда уехать. Рассказал: «Мои соседи смотрели на меня по-другому. Шептались за спиной: «Он поляк, ему не место в Беларуси». Люди, с которыми он хорошо общался раньше, отворачивались от него, отказывались говорить с ним по-польски. Переселенцев везли из Новогрудка в деревянных вагонах для угля. Никто не знал, что ждет их на новом месте. Он поехал вместе с женой и двумя маленькими детьми. Владислав сначала работал в ПГР-ах во время коллективизации, а затем устроился на завод по добычи меди. «Я – самый настоящий польский пилигрим. Помнишь, как в книге Мицкевича?» с печальной улыбкой сказал он мне.

Меня тронул его рассказ. Ведь этот человек насильно лишился собственных корней. Я говорю не о квартирах в больших домах в городе, я говорю о

месте, в котором ты родился. Лишиться этого – величайшее горе в жизни. Тогда человек действительно становится пилигримом – человеком без своего места. Наверно, я так чувствовала, потому что у меня тоже нет своего места.

В прошлом письме я умолчала о своих родителях. По тону твоего письма я чувствую, что могу открыться тебе. Я сирота. Я никогда не видела своих родителей. Юстына и Марек – не мои настоящие дядя и тетя. В маленьком возрасте они взяли меня из приюта и воспитывали как дочь. Я очень благодарна им за то, что они сделали для меня. Без их помощи и заботы моя жизнь сложилась бы по-другому. Однако во снах мне часто является образ большого деревянного дома среди полей. В этих снах я будто живу в деревне с родителями, и у нас большой сад и хозяйство: утки, гуси, коровы. Мне снится, что я живу с ними, но никогда не могу их хорошенько разглядеть. Их фигуры очень смутные, а лиц не видно. Я тянусь к ним, но не могу дотронуться. Дивно, да? Учителя в школе хотели мне ставить дополнительные баллы за то, что я сирота. Но я отказалась. Уж лучше я собственными знаниями добьюсь хороших оценок. Это гораздо честнее и правильнее.

Конец ознакомительного фрагмента.