Две недели среди ненормальных
Шрифт:
– Я бы с удовольствием, но вот встать я не могу, – вздохнула Шаня.
– Ох ты ж ё-маё! А если что-то серьёзное?! Так, болит что-нибудь? Нет, не пойдет так, нужен свет... Срочно в дом! Так! Люди! Кто-нибудь! Илья! Дебил! Что ты ходишь? Сюда иди! Нет, лучше уйди отсюда! Нет, стой! А, нет, иди уже! – засуетился Семен. – Шанька, вставай!
– Я боюсь, – еле слышно ответила Шмеленкова.
– Что? Глупости! Вставай! Нет, не вставай! Не шевелись, я сам! – заявил Семен, пытаясь поднять Шмеленкову.
Ваня
– Так, что тут у нас? Показывай ногу! – скомандовал Семен, садясь на корточки.
Шмеленкова отвернулась. Ей совершенно не хотелось видеть свою ногу, которая уже начинала болеть. А еще, несмотря на угрозу своему здоровью, она волновалась из-за неловкого положения. Её смущало, что малознакомый парень рассматривает её ноги.
– Здесь болит? – неожиданно спросил Долдонов.
Визг Шани оказался куда выразительнее любых слов.
– Это хреново, – нахмурился Семен.
– Если бы нога была сломана, то она распухла бы и посинела, – вмешался Ваня, стоявший рядом и с не меньшей тревогой рассматривавший Шанину ногу. – Это просто сильный ушиб. Или она ее подвернула. Но не сломала.
Хотелось бы Шане верить его словам. Сейчас она так боялась, что на злобу уже не было сил. А вот Семен, похоже, был другого мнения.
– А всё из-за тебя! – зло произнес он, косясь на друга. – Одни проблемы! Дашке моей мозги запудрил! Над Шаней издеваешься! Как мы ее сейчас в больницу повезем? Бухие же все!
От упоминания больницы Шмеленкова вздрогнула и нервно закусила губу. Ваня смотрел куда-то в пол. А Семен не собирался замолкать и успокаиваться.
– С меня хватит! Терпение моё лопнуло! Я, пожалуй, не буду ждать Шаню и разберусь с тобой самостоятельно!
С одной стороны, Шмеленковой было приятно, что за неё заступаются. Но с другой стороны, она поняла, что должна предотвратить кровавую расправу. Непонятно откуда к ней пришла мысль, что она должна защитить Ваньку. Мысль эта была совершенно непонятной для Шани, странной, необъяснимой. Никогда прежде её не посещали подобные мысли.
– Подожди, Сёма, не смей ломать мне кайф! Я сама хочу, – окликнула она Семёна.
Долдонов тут же обернулся и совсем забыл про Ваню. Его глаза засветились радостью.
– Меня еще никто никогда так не называл. Друзья зовут меня Сеней или Семёном, – торжественно произнес он.
– Ну, могу звать тебя Сеней, – пожала плечами Шаня.
– Нет-нет, я Сёма или Семён, – запротестовал Долдонов.
Посмотрев на Ваню, Шаня заметила, что у того глаза чуть ли не на лоб вылезли. Он в шоке таращился то на Семёна, то на неё.
– Ой, а я совсем забыл про твою ногу! – спохватился Долдонов. – Больно?
– Да нет, не особо, – соврала Шаня.
Ей не хотелось, чтобы ужасные разговоры про переломы
Неизвестно, что бы сказал ей Сёма, но тут в прихожую ворвалась разъяренная Роза. От её возмущенных воплей у всех уши свернулись в трубочку. Так не ругаются даже пьяные грузчики. Большую часть этих слов и словосочетаний Шаня почти никогда не употребляла. Только в самых-самых крайних случаях, да и то не вслух.
Когда жуткий поток ругательств иссяк, повисла гробовая тишина. Нарушил её то бледнеющий, то краснеющий Иван.
– Роза, ЧТО это сейчас было? – отчаянно пытаясь казаться спокойным, спросил он.
– Это тебе, ни разу не дорогой братик, посвящается, – гордо ответила Травкина. – Это за то, что ты такой козёл и обидел Шанечку.
– Её обидишь, как же, – пробормотал Ваня. – А ты мне уже надоела, ведешь себя, как быдло.
– И чё? – нагло спросила Роза.
– Разговор окончен, – сухо сказал Ваня.
– Потом с сестрой поговоришь, нам надо Шаньку в комнату отнести, – отошел от культурного шока Долдонов.
Вдвоем с Травкиным они дотащили её до кровати. Семен, убедившийся, что это никакой не перелом, притащил пузырёк с йодом и нарисовал на Шаниной ноге “сеточку”, потом заставил её надеть шерстяной носок.
– Готово! – с невероятно гордым видом сказал он. – Ты, Шанька, отдыхай, а завтра всё будет просто супер.
– Спасибо, – улыбнулась Шмеленкова.
Ей было приятно внимание Семена. Он так волновался за неё... Конечно, парень он со странностями, но всё равно приятно. Он не особо симпатичный, но что-то в нём такое есть.
Настроение Шанино резко улучшилось. Её ноге ничего не угрожает, Семён о ней заботится, а Роза за неё заступается. Конечно, слышать нечто подобное от пятиклассницы весьма жутко, но её рвение заступиться за новую подругу очень польстило Шане. В общем, жизнь налаживается.
Размышляя подобным образом, Шмеленкова не сразу заметила, что кроме неё в комнате кто-то есть. Иван Травкин уже минуты три стоял в дверях и смотрел на неё.
Шанино настроение было слишком хорошим, чтобы портить его обидой, злостью и новыми скандалами. Поэтому она весьма миролюбиво спросила:
– Что надо? Шоколада?
Ваня, нервно комкая свою футболку, приблизился к Шане и пробормотал нечто невразумительное.
– Чего? – переспросила та.
– Ну, это, короче, извини, ладно? Но ты сама виновата, что прыгнула со второго этажа. Просил тебя кто-нибудь? Но всё равно извини, – произнес он наконец.
Чтобы Травкин и извинялся? Это что-то новенькое. Да уж, здесь не школа. И здесь творится что-то непонятное. То она его защищает, то он извиняется. Что происходит? Вроде враги заклятые. Шмеленкова попыталась вспомнить, почему они стали врагами, но безрезультатно.