Две недели
Шрифт:
Он протянул вырванный из блокнота листок, с нарисованной "свечкой".
В душе бомжа явно шла борьба. Ему одинаково сильно не хотелось как связываться с Богдановым, так и помогать ему. Прикинув возможные неприятности, он решился.
– Вот, смотри.
Пнув ногой валявшуюся на полу доску, под которой показался знак, бомж зло процедил сквозь зубы.
– Кабы знал, кто намалевал - убил бы. Надо ж было так оборзеть, в дом ввалиться, да еще и нагадить.
По поводу "нагадить" он сказал напрасно. Вряд ли было хоть что-то, способное испортить это
– Ясно, - кивнул Богданов.
Он, присев на корточки, поскреб перочинным ножом знак, аккуратно собрал опилки в пакетик, провел ногтем по застежке и выпрямился.
– Пойдем мы, пожалуй.
– Иди, начальник, иди, - ощерился гнилыми зубами бомж.
– Гостей своих приструни, - велел, не оборачиваясь, Богданов.
Игорь обернулся, но дергаться, согласно распоряжению, не стал. Тем более, что четверых оборванцев, тощих и жалких, его начальник мог раскидать как щенят, решил про себя Игорь. Правда, все были вооружены солидными палками, а у одного, в придачу, имелся нож, но Игорь предпочел не задумываться над этим обстоятельством.
– Извини, начальник, - развел руками бомж.
– Если они что с тобой сделают, то я, типа, не при чем. Никто ничего не докажет. Я даже в ментовку и скорую сам звякну.
Богданов молча достал из наплечной кобуры пистолет, снял с предохранителя и демонстративно передернул затвор. После его действий путь очистился секунды за две, и Игорь, которого Богданов вперед себя вытолкал на воздух, пытался отдышаться. Он был уверен, что теперь запах останется с ним навечно, а форму придется выкинуть, ее теперь точно не отстираешь, но Богданов, не давая ему опомниться, потащил к машине, и только отъехав на пару километров и притормозив у обочины, откинулся на спинку сиденья и облегченно выдохнул.
– Понял, кто этот гад?
– прикрыв глаза, спросил он у Игоря.
– Нет. Вообще не пойму, чего ты из-за него так дергаешься?
– спросил Игорь, обнюхивая рукав, пытаясь определить интенсивность запаха.
– Э, брат...
– начал было Богданов.
– Это старая история?
– тут же встрепенулся Игорь, вспомнив, что уже слышал от начальства эту присказку.
– Какая... Тьфу на тебя, - опомнился Богданов и продолжил другим тоном.
– Слушай сюда, боец, эта тварь, - он ткнул пальцем в сторону заброшенного барака, - собирает стаи себе подобных и составляет что-то вроде единого организма.
– Саш, - осторожно позвал Игорь, - ты, часом, не переутомился?
– Тьфу два раза, - грустно усмехнулся Богданов.
– Зря так смотришь, я серьезно. Он, типа, голова, а остальные подчиняются.
– То есть, они для него руки-ноги?
– Соображаешь. Но не только руки-ноги, еще и печень, легкие и прочие внутренние органы. Уж не знаю как, но он свое здоровишко за их счет поправляет.
– Да ладно.
– Ну. На всех влиять не может, под его "обаяние" попадают только алкаши, нарики, психи, ну и прочие с ними.
– Тогда почему ты его не арестуешь?
– На каком, интересно, основании? К тому же ведет он себя
– Ты сказал "больше не лезет", - уличил бдительный юноша.
– Въедливый ты, - уважительно посмотрел Богданов и признался.
– Была у него раньше привычка разными ручками вещички отбирать, да я его на пятнадцать суток закатал. В одиночку. Так он без своих допорганов едва кони не двинул, это как нормальному человеку вдруг парализованным и слепоглухонемым остаться. Теперь вот, то на поденную работу своих отправляет, то ценности на помойке искать заставит. Кстати, когда помрет, думаю, под этим домом найдут нехилый такой клад.
– И что с ним делать?
– растерялся Игорь.
– Присматривать, пока в УК РФ не появится статья за использование чужого разума, - хмыкнул Богданов и посерьезнел.
– Кстати, ты ранку обработал?
– Да там царапина.
– И капля твоей крови в жилище сущности. Опрометчиво, юноша, опрометчиво.
Он пошарил под сиденьем, извлек плоскую бутылку дешевого коньяка, складной стаканчик и фляжку. Налив грамм пятьдесят, плеснул туда из фляги и протянул Игорю.
– Я не пью, - виновато отказался тот.
– Пей, сказал, - велел Богданов, и Игорь послушно проглотил жидкость как лекарство, закашлялся и быстро отыскал в бардачке кусок шоколадки.
– Ты чего туда намешал?
– с набитым ртом спросил он.
– В коньяк? Святую воду, - равнодушно ответил Богданов.
– Универсальная смесь. Это чтоб ты, разок злоупотребив, не поперся повидаться с новым "начальником" на помойке. Ладно, поехали.
– Теперь заедем еще по одному адресочку и в отдел, - заявил Богданов, правя к центру города, шмыгнул носом и пояснил.
– Просто проверим, как там дела. Волнуюсь.
Миновав площадь Согласия, бывшую площадь 25-го Октября, они свернули на проспект Ленина и остановились у высотного дома сталинской постройки. Дом этот в народе значился под именем Дом Ученых и не так давно являлся пристанищем местной научной элиты и старшего офицерского состава МВД. Сочетание довольно необычное, и в шестидесятые годы ходила шутка, что одна половина дома консультируют вторую, а вторая за первыми приглядывает.
С трудом припарковав "девятку" среди напыжившихся иномарок, Богданов повел Игоря к подъезду.
– Нам точно сюда?
– осторожно уточнил Игорь, чей мозг наотрез отказывался воспринимать мысль о поиске сущностей среди жильцов такого дома.
– Я пока не в маразме, - заверил Богданов.
За дубовыми застекленными дверями скрывался отделанный мрамором вестибюль и охранник, не чета привычным старушкам с вязанием. Минуты две пришлось потратить на ответы охраннику к кому они идут, и еще минут пять тот изучал удостоверения, звонил в отдел с проверкой, имеются ли там подобные сотрудники, а когда Богданов уже готов был взорваться и арестовать рьяного стража за препятствие правосудию, тот козырнул, лихо приложив пальцы к форменной фуражке и проводил "господ офицеров" к лифту.