Две недели
Шрифт:
– Холуй, - постановил Богданов, едва лифт тронулся.
– Первую неделю работает вот и выслуживается.
– Тихо, услышит, - предупредил Игорь.
– Плевать. Да, Игорек, ты того...
– он окончательно сформулировал мысль и закончил, - опозорить меня не вздумай. Понял?
– Нет, - честно признался Игорь.
– Ну, веди себя прилично.
Богданов критически осмотрел Игоря и велел поправить воротник.
Насколько понял Игорь, ему следовало расслабиться, вести себя прилично и молиться, если опозорит
Лифт, звякнув, остановился на седьмом этаже, и, пройдя по ковровой дорожке, Богданов указал Игорю на искомую дверь.
– Ого!
На двери красовалась бронзовая табличка, Игорь такие в кино видел, и табличка эта вещала, что проживает здесь профессор медицины Розенталь Ярослав Викторович.
– Поздороваться не забудь, - напомнил Богданов, пригладил волосы и нажал кнопку звонка.
Не прошло и минуты, как дверь гостеприимно распахнулась, и они попали в квартиру.
– Здравствуйте, Саша. До чего же вовремя, вы не представляете, - приветствовал их хозяин, тряся руку Богданова.
– Здравствуйте, Ярослав Викторович, - вежливо кивнул Богданов.
– Вот, познакомьтесь, мой коллега, Игорь Князев.
– Очень рад, - искренне проговорил Ярослав Викторович, пожимая руку Игорю.
– Да вы проходите, проходите.
Квартира действительно оказалась шикарной, как и говорилось в городских легендах. По коридору их провели в гостиную, обставленную старинной мебелью из карельской березы, и Ярослав Викторович крикнул куда-то вглубь квартиры:
– Ирочка, будь добра, принеси нам кофе! Анне Степановне, к сожалению, нездоровится, но, если я не угощу вас кофе, она непременно расстроится - сообщил он.
– Навестить ее?
– Сегодня не стоит, жена приняла успокоительное, но я передам, что вы заходили и спрашивали о здоровье, Анне Степановне будет приятно.
Усадив гостей на диван, Ярослав Викторович сел в кресло напротив, и теперь их разделял кофейный столик со стеклянной крышкой.
– Саша, - издалека начал Ярослав Викторович, сцепив пальцы на колене, - я хотел вас спросить.
– Спрашивайте, - не стал спорить Богданов.
К удивлению Игоря он в такой обстановке чувствовал себя вполне комфортно, без тени смущения, и явно был желанным гостем.
– Скажите, вы, случайно, не чувствуете посторонний запах?
– Извините, - пробормотал Игорь, - просто мы до вас в одном месте были, там воздух такой специфический...
– Не волнуйтесь, молодой человек, - успокаивающе проговорил Ярослав Викторович, - я не имел ввиду ничего плохого, просто интересуюсь, нет ли здесь запаха других сущностей помимо моей скромной персоны.
Игорь опешил. Для начала, заподозрить в сидящем напротив мужчине сущность было тяжело, он больше походил на интеллигента и не вспомнить в каком поколении. Лет ему было шестьдесят-шестьдесят пять, грива седых волос зачесана назад, открывая высокий лоб
– С чего вы вдруг спросили?
– насторожился Богданов.
– Саша, - укоризненно протянул Ярослав Викторович, - подумайте сами. Вы пришли в рабочее время, да еще в сопровождении коллеги, соответственно, у вас в отделе произошло нечто неординарное. Учитывая события в моем доме, я вынужден признать, что происходит нечто странное.
Тут в гостиную, осторожно ступая, вошла хорошенькая девушка с подносом, на котором стоял кофейный сервиз, хрустальна вазочка с печеньем и тарелка с сыром.
Быстро вскочив, чем изрядно напугал девушку, Игорь перехватил у нее поднос под неодобрительным взглядом Ярослава Викторовича. Девушка, лишившись подноса, смутилась, и, начала затравленно озираться, переминаясь с ноги на ногу, не зная, куда деть руки. Едва поднос оказался на столе, Ирочка всхлипнула, закрыла лицо ладонями и бросилась из комнаты, а Богданов, с тихим стоном, ткнулся лбом в ладонь.
– Игорь, - деликатно позвал Ярослав Викторович, пресекая назревающий разнос, - не хочу вас смущать, но Ирочка весьма специфический человек. Она должна выполнять свою работу в установленном порядке, малейший сбой ввергает ее в ужас, и она долго не может сосредоточиться. Хотя, - тон его стал заговорщицким, и профессор подался через стол к собеседникам, - в данном случае оно и к лучшему. Ирочка ничего не расскажет Анне Степановне.
Он быстро прошел к буфету, и извлек из него три пузатых бокала и бутылку коньяку.
– Юноше уже можно пить?
– осведомился Розенталь у Богданова и тот кивнул.
– Я коньяк не люблю, - признался Игорь, которому вполне хватило коктейля из святой воды с алкоголем.
– Вы просто не пробовали настоящего, - со знанием дела отозвался Ярослав Викторович.
Он аккуратно поставил бутылку на стол, и с облегченным вздохом сел в кресло.
– Я за рулем, - предупредил Богданов.
Судя по интонации, он отнюдь не возражал против коньяка, и Игорь осуждающе покачал головой. По его мнению, в такое время суток пить не следовало, даже если коньяк действительно хорош. И уж тем более на работе, за такое и выговор словить можно.
– Вы же не думаете, что я вас отпущу, пока не буду уверен в вашей полной безопасности?
– обезоруживающе улыбнулся между тем Ярослав Викторович, ни мало не смущенный ранним часом и прочими условностями.
– Подобные симптомы снимаются элементарно.
– Тогда это перевод продукта, - с сожалением заметил Богданов.
– Это эстетическое и вкусовое удовольствие от употребления напитка, - торжественно возразил Ярослав Викторович, подчеркивая свои слова выразительным жестом, и удивленно посмотрел на Богданова.
– Я не понял, Саша, вы отказываетесь?