Две недели
Шрифт:
– Да какие там подробности, - отмахнулась Даня.
– Валяется вторую неделю, ноет, что скучища смертная, территорию санатория не покидал, просил как-нибудь еще навестить. Вот только про отцовскую сыворотку он знает, тут соврал. Но давать никому ее не давал, это правда. Кофе кому сделать?
От кофе никто не отказался, и Даня включила чайник.
– Погоди, - Богданов в задумчивости почесал нос, - с чего ты взяла, что он соврал про сыворотку?
– Как всегда, - недоуменно обернулась Даня.
– Почуяла.
–
– Ну.
– Данька, оставь чайник в покое!
– Да что случилось-то?
Даня, вопреки приказу, закончила заваривать кофе, и переставила кружки на стол.
– Саш, ты лучше сядь, - настороженно попросила она Богданова, который стоял, прикрыв глаза.
– Что?
Очнувшись, он сел, отпил глоток, и, поморщившись, досадливо сообщил:
– Данек, так ты меня давно не огорчала.
– Чего ты, - девушка с обидой посмотрела на Богданова, и глаза ее стали как у раненного оленя, несправедливо обвиненного в смерти гончих.
– Я ж все правильно сделала. Что мне, замуж за Аркашку идти лишь бы тебя порадовать?
Глаза девушки наполнились слезами, рука дрогнула, и Игорь почти поверил в ее искренность, но более знающий Богданов только сахар в кружку бросил, и посоветовал:
– Ты голову включи. Тебя может обмануть кто угодно, кроме сущностей.
– Вовсе ни кто угодно, - для порядка возразила Даня.
– Даже говорящий попугай может, - безжалостно добавил Богданов, - и вдруг ты чувствуешь, что Аркадий врет, и при этом не делаешь никаких выводов.
– Да брось ты. Хочешь сказать, что Аркаша сущность? Так это бред полный. Просто я его хорошо знаю, вот и все.
– Ты и меня хорошо знаешь, но обмануть тебя раз плюнуть.
– Когда это ты меня обманывал?
– удивилась Даня.
– Не важно. Могу я продолжить? Спасибо.
– А ты почему его не унюхал?
– опять перебила Даня.
– Потому, что после ранения я ни разу, - для большей убедительности Богданов пристукивал карандашом по столу, - подчеркиваю, ни разу, не видел его без Ярослава Викторовича. Это ты с ним по кино бегала.
– А ты прохлопал сущность, - парировала Даня.
– А вы оба ненормальные, - встрял Игорь - Чего мы сидим? Надо бежать и арестовать этого Аркадия!
– Саш, прикинь, и после этого заявления мы, оказывается, ненормальные, - хмыкнула Даня и обратилась к коллеге, снисходительно глядя сверху вниз, что было непросто, учитывая разницу в росте.
– Игоречек, на каком, позволь спросить, основании, мы должны арестовать Аркашу? На том, что он, оказывается, сущность? Или что соврал про сыворотку?
– Лучше за то, что является конкурентом Игорька, - насмешливо подсказал Богданов и посерьезнел.
– Теперь помолчите, мне подумать надо.
В кабинете слышалось только хлюпанье, когда кто-нибудь прихлебывал
– Ерунда какая-то, - пробормотал он.
– Что за дело о похищении земли из огуречного дерева?
– Это было мое дерево, - рассеянно пояснил Богданов и с чувством добавил, - и я очень огорчился, когда оно сдохло. Заодно повысили раскрываемость.
– Ага, списали на хулиганку и закрыли дело в связи со смертью обвиняемого, - поддакнула Даня.
– Богдан его уголовным кодексом зашиб.
– Живое существо?
– опешил Игорь.
– Редкую скотину, - поправил Богданов.
– Вон, в тумбочке посмотри.
Бросившись к тумбочке, Игорь распахнул дверцу и отпрянул. На нижней полке, в трехлитровой банке с формалином, красовался странного вида червь, свернувшийся в клубок. Отдаленно он напоминал дождевого, но был пропорционально толще раза в три, длинною в полметра, украшен между кольцами бахромой, и голова щеголяла выступающими узкими челюстями и высунутым тонким языком.
– Дрянь какая, - с чувством выдал Игорь.
– Согласен, - кивнул Богданов.
– И он угробил дерево, которое я два года выращивал, даже поливал почти регулярно. Вон там жил.
Проследив, куда указывает Богданов, Игорь увидел в углу, на стыке стены и пола, светлое пятно.
– Может, это мышиная нора?
– с надеждой спросил он.
– Ага. Мышь - архитектор, - серьезно подтвердила Даня.
Пятно было круглым, словно нарисовано циркулем, и диаметром сантиметров десять.
– У него слюна едкая, бетон разъедает, и он его жрет. Потом начинает потреблять землю из чужих цветов, в которые некоторые всю душу вкладывают.
– Маловато отверстие, - тяжело сглотнув, заметил Игорь.
– Он же как червяк, сжимается и...
– Отжимается, - перебил Богданов.
– Работать сегодня будем? Игорек, разобьешь банку, будешь сам потом ловить.
– Он что, живой?
– воскликнул Игорь, быстро прикрыв дверцу.
– В спячке, - досадливо отозвался Богданов.
– Но, по определению, сущности разумны.
– По определению, они образуют симбиоз с людьми, а я не хочу такого симбиоза. Слушай, ты достал.
– А почему ты его биологам не сдал?
– не отставал Игорь, вернувшись на свое место.
– Я пытался. Сказали - мутация дождевого червя, в кунцкамере такой уже есть.
– Может, в самом деле мутация? Его ведь на кровь не проверишь.
– Да плевал я на его видовую принадлежность!
– вспылил Богдан и решил нейтрализовать назойливого сотрудника.
– Значит так. Игорек, беги к экспертам, падай на колени и бей земные поклоны, но мне нужны результаты. Будут орать, говори, что у нас два убийства, да еще третье назревает.