Две полоски от босса
Шрифт:
Сейчас я не могу даже поднять на Садулаева глаза.
Меня спасет телефонный звонок. Дрожащими руками вынимаю мобильный из рюкзака, после чего бросаю косой взгляд на Максима.
Мужчина спокоен, как удав, но по тому, как побагровела мощная шея, а сильные руки крепко сжимают руль, понимаю, что это только кажущееся хладнокровие.
- Да, пап? – стискиваю чуть сильнее ремешок рюкзака. – Не волнуйся, я уже почти дома, - и сбрасываю звонок, не дослушав до конца ответ отца.
– Максим?
Он щурит свои невозможные синие глаза, глядя на мои припухшие после поцелуев губы.
– Почему Гром? Разве твоя фамилия не Садулаев?
Он улыбается, показывая ряд ровных белоснежных зубов и пару острых клыков.
Мое тело очень странно реагирует. Низ живота словно заполняет тягучий жар.
Макс морщится, но, тем не менее, отвечает:
– С отцом конфликт, - заметив, что такой ответ не удовлетворил мое любопытство, он неожиданно серьезно добавил: - Позже расскажу.
Я киваю, внутренне трепеща от того, что Максим готов поделиться со мной чем-то личным, сокровенным.
Макс поворачивается так, что обрисовываются внушительные дельты на его плечах.
Он тянется на заднее сидение и через мгновение в моих руках оказывается фирменный бумажный пакет. Растерянно читаю надпись - «Шоколадница».
Вот это да!
Известный бутик сладостей в Сочи. Как… как он их достал?! Садулаев подмигивает, наслаждаясь моим беспомощным выражением лица.
– Спасибо, Максим, – лепечу едва слышно, сжимая непослушными пальцами подарок.
Чтобы не ляпнуть очередную глупость спешу выйти из иномарки. Прежде, чем закрыть дверь, слышу хриплое «спокойной ночи, малышка». Пока иду в сторону Наташкиного подъезда, легкий ветерок шевелит пряди моих волос, холодит разгоряченную кожу лица.
Улыбка не больше не сходит губ. Мне кажется, что душа буквально поет. Да что же со мной?! На мгновение прикрываю глаза, вспоминая горячие мужские губы на шее. Максим… Войдя в подъезд, прикусываю губу. Взгляд падает на зажатый в руке телефон.
На всякий случай лучше подождать минут десять, чтобы убедиться в том, что Садулаев Максим Мансурович уже на полпути от моего дома. Спустя какое-то время я выскальзываю из подъезда лучшей подруги с облегчением (или разочарованием) отмечая, что черной спортивной машины уже нет. Перебежав дорогу, спешу к своему родному подъезду, исписанному разноцветным граффити.
На пороге меня встречает довольный отец. Добрые карие глаза горят восторгом.
Он отступает на шаг, чтобы пропустить меня в узкий коридорчик.
– Ребенок! Я все-таки сделал это.
Витая в своих мыслях, растерянно смотрю на загорелые руки отца, сжатые в кулаки. Взгляд горит решимостью, почти фанатичностью.
– Что, папуль? –
– Машину заложил, – тут же отвечает отец, подталкивая меня в сторону кухни. – Первый месяц, дочка, совсем без процентов!
Почему-то вместо радости испытываю резкий прилив грусти. Такой пронзительной грусти, что хочется плакать.
– Какой банк? – кисло улыбаюсь, чтобы хоть как-то скрыть горечь и не расстраивать воодушевлённого отца.
– Да, черт его знает, Ангелок. Микрозайм. Представляешь, дали по водительским документам, и девушка оформляла такая приветливая и приятная. Даже страховку оформила за полцены!
– Па-ап! – я еле сдерживаю стон. – Ну, сколько раз по телику говорили, чтобы никто не связывался с этими микрозаймами. Что ты как маленький, ей-богу? – бурчу, волнуясь, чтобы ничего лишнего не «присобачили» к договору.
Поставив на стол пакет с дорогущими конфетами ручной работы, машинально сажусь на кухонную табуретку и делаю из полупустой чашки глоток холодного чая.
– А страховка разве не добровольно? – задумчиво подперев кулаком подбородок, уточняю, припоминая, что это не обязательная услуга.
В глазах отца мелькает растерянность.
– Дак, мало ли что… Вроде как выгодно, дочура.
Машу рукой, понимая, что отец попал в сети опытных кредиторов. В такие «шаражкины» конторы специально сажают эффектных девушек, чтобы те «припадали на уши» простофилям вроде моего отца. Значит, придется выплатить страховку.
– Дочь?
Голос отца доносится до меня словно издалека. Возле его губ залегает скорбная морщинка. Сердце щемит от жалости. Как же он любит маму! Как же ему сейчас должно быть плохо. Соскакиваю с табурета и кидаюсь отцу на шею.
Крепко-крепко сжимаю его в объятиях, ощущая, как узловатые пальцы медленно гладят меня вдоль лопаток. Должно быть, дает о себе знать хронический артрит.
– Папочка, милый! – прячу встревоженное лицо у него на груди.
– Ты все верно сделал! Даже не сомневайся, - утираю слезы ладонью, прежде чем поднять голову и улыбнуться дрожащими губами.
– Давай пить чай, а? У меня конфеты из Сочи.
Отец тает под моим взглядом.
Он улыбается так, что видно щербинку между передними зубами.
– А где взяла такое заморское чудо? – кивает родитель на пакет, который смотрится чем-то инородным на нашей бедно обставленной кухне.
На миг кокетливо прикрываю глаза ресницами, прежде чем ответить:
– Поклонник подарил.
Отец чешет пятерней голову, прежде чем озадачено спросить:
– А Димка?
– А Димке не обязательно знать…
Глава 15