Две Родины
Шрифт:
– Догоните рожденного в снегах и убейте его! – крикнул монахам Посвященный Ва, левая половина лица которого было изуродована шрамами.
– Но нож не коснулся его тела, и его руки не коснулись ножа, он держал его зубами, – возразил один из монахов. – Он освободился бескровно, и он свободен.
– Он усыпил Наставника языческим заклинанием. Его слова осквернили слух и умы Избранных. Он должен искупить вину, омыв Камень своей кровью. Догнать и принести рожденного в снегах к Камню искупления!
Монах Ю пустил по следу Рожденного
Чей-то голос, отдающийся эхом в горах, отвлек внимание монахов. Они оглянулись. На уступе горы стоял монах Саж – телохранитель Постигнувшего Великое Откровение. Его полуголое тело исходило паром. Выкрикнув три слова самообвинения, он прыгнул с уступа, развернулся в воздухе и воткнулся головой в камни. Так он искупил свою вину перед Наставником, избежав более мучительной смерти.
Монахи шли дальше.
Токио
– Получается, Паша, что нас обоих не взяли в сборную города. Из-за меня не взяли.
– Из-за тебя?!
– Да, из-за меня. Ты обратил внимание, как Леонид Кузьмич на меня посматривает?
– Как-то не заметил, – спокойно ответил Павел и тут же поднял глаза на Свету, – Ты что, думаешь, этот старик посматривал на тебя как на женщину!? Тебе же шестнадцать, а ему лет сорок пять, не меньше.
– Ну и что? Он года два крутил любовь с Людкой Щапиной, а потом она вышла замуж за Сережку Козлова. После этого Леонид Кузьмич на меня глаз положил. Его только на молоденьких и тянет. Кстати, он старый холостяк.
– Что-то такое я о нем слышал. Но ты же встречаешься со мной.
– Поэтому нас и не включили в сборную команду. На педсовете Панков заявил, что мы с тобой нарушаем спортивный режим и поэтому нас на международные соревнования брать не стоит в воспитательных целях.
– А ты откуда об этом знаешь?
– Мне Валентина Васильевна сказала.
– Понятно. А какое им всем дело до наших отношений? – Павел сбросил с себя одеяло, встал с тахты и начал одеваться. – Ты поспи, а я пойду на тренировку.
– Отдохни, тебе же на соревнования все равно не надо ехать. Значит, можно немного посачковать.
– Я, наверное, все-таки поеду на эти соревнования.
– Да? Каким же образом?
– Мне обещал Анатолий Георгиевич.
– А кто такой Анатолий Георгиевич?
– Большое спортивное начальство из Москвы. Ему мои комбинации на перекладине и брусьях понравились. И вообще он взял меня под свое покровительство.
Светлана тоже поднялась и набросила на себя халат.
– Надо привести себя в порядок. Мать с минуты на минуту может приехать, –
– Тебе, Светка, не в гимнастику надо было идти, а рекламировать всякую там косметику и духи, а лучше всего – женское белье. На твоей фигурке оно будет так смотреться, что его тут же раскупят.
– Для этого я ростом не вышла. А что, я красивая?
– А то ты не знаешь! Вот Сашка Лободян глаз с тебя не сводит. Вчера так засмотрелся, что грохнулся на спину, когда соскок с колец делал. Опасная из тебя женщина вырастет. Хищница.
– Вот закончу спортивную карьеру и пойду дорогие товары рекламировать.
– Ты, Света, скорее всего за какого-нибудь миллионера замуж выскочишь.
– А ты что, миллионером собираешься стать?
– Нет, я хочу стать врачом.
– Вот я за врача замуж и выйду. Возьмешь?
– Возьму.
– Слушай, а когда же ты летишь в Токио?
– Я не хотел тебе говорить, Светик. Мы уезжаем завтра. После сегодняшней тренировки пойду домой, соберу вещи и документы. Утром «Стрелой» поедем в Москву. А оттуда на самолете. Ты что так на меня смотришь? Мне что, не ехать?
– Ехать, Пашенька, ехать. Мужчина должен карьеру делать. Значит, ты мне два месяца ничего не рассказывал, – Света улыбалась, но глаза у нее были грустные.
– Я вечером позвоню, а завтра приходи меня провожать.
– Любка Новицкая ревновать будет. Она тебе и в Японии проходу не даст. Любку включили в сборную, хотя ее комбинации на снарядах слабее моих. Что же ты за меня не похлопотал перед своим московским покровителем?
– Успею еще. Это не последние соревнования. И поважнее этих соревнования будут. Все еще впереди. Ты у меня суперзвездой станешь вроде Фатимы Шагивалиевой. Ты красивее ее.
– А ты меня любишь?
Павел почему-то промолчал.
…Павла провожали мать и Света. За несколько минут до отхода поезда на перрон прибежал Пашин отец.
– Извини, что опоздал. Задержался в Росминералсоюзе. Возвращайся с победой, Паша. Мы все тебя будем ждать, – сказал отец. У него был усталый вид, появились круги под глазами.
Вместе с тренерами и ребятами Паша вошел в вагон скорого поезда.
Мать, отец и Света стояли на перроне и смотрели, как поезд Санкт-Петербург – Москва набирает скорость. В Светиных глазах стояли слезы.
Пашино место оказалось на верхней полке купе. Он расстелил постель и почти сразу уснул.
Утром ребят на автобусе отвезли в аэропорт с Ленинградского вокзала.
Самолет взлетел и словно завис в пространстве. В иллюминатор были видны облака под самолетом, большими пятнами покрывавшие землю. Реки, озера, леса и города внизу казались нарисованными. Сбоку медленно акулой проплыл другой самолет и пропал из виду. Павел даже рассмотрел заклепки на его крыльях. Ребята подкрепились бутербродами и незаметно для себя уснули.