Две столицы
Шрифт:
Её возможность подтверждал поток сведений, что начал поступать от поисковых партий Олсуфьева. Для скорости передачи депеш, по левобережью Оки была налажена сеть конных эстафет. Записки с донесениями от егерей максимум через день были на столе у Орлова.
Самые ценные сведения, разумеется, поступали от самого капитана из ставки самозванца. Хоть самого Пугачева ни разу не удалось увидеть, но зато казачков, отравившихся вместе с ним, капитан посетил лично. Они были очень слабы и двоих из них разбил паралич. Этот факт внушал изрядный оптимизм, при принятии решении на нынешнюю, рискованную операцию.
Прочие донесения рисовали такую картину:
К раздражению Орлова Олсуфьев доносил, что этими крестьянами с неподдельным усердием командуют бывшие солдаты и унтера Семеновского и Преображенского полков из числа попавших в плен и повышенные в званиях приказом Пугачева.
Так или иначе, но боеспособность этой массы крестьян была близка к нулю. Так что план операции Орлова строился на внезапности десанта в тыл основной армии ребеленов, захвате самозванца, полном истреблении новобранцев вместе с отщепенцами и последующем разгроме основной армии лишенной снабжения, верховного авторитета и перспектив.
Именно поэтому речная армада не просто дрейфовала по реке, но и активно работала веслами. Важно было выиграть как можно больше времени для операций в Павлово, до того как пешие полки Пугачева вернутся обратно по Владимирскому тракту. По расчетам Михельсона и фон Бока на это ребеленам понадобится минимум трое суток.
Орлов считал, что трое суток вполне достаточно для его десятитысячной армии, чтобы по частям разгромить противника. Варианта при котором армия ребеленов пользуясь отсутствием основных сил форсирует Оку у Мурома, он не опасался. Переправу стеречь остался потрепанный Преображенский полк с тяжелой артиллерией. А для усиления его позиции, за время вынужденного стояния, пехота всех полков успела нарыть основательные оборонительные позиции бастионами с равелинами и эскарпами. Так что преображенцы на такой позиции могли отбиться от всей армии самозванца. По крайней мере длительное время, достаточное для подхода помощи.
Высадка началась на рассвете. Идеально было бы десантироваться сразу в Павлово или по обе стороны от него, но Олсуфьев доносил об организации на берегу батарей с тяжелой артиллерией, контролирующей излучину Оки. Попытка высадиться в зоне действия этих батарей привела бы лишь к избиению армии. Поэтому место было выбрано на ближайшем же подходящем участке берега, как раз у деревень Меленки и Лоханки.
Утренний туман изрядно мешал ориентироваться, но на берегу горели все необходимые огни и лодка за лодкой и барка за баркой стали притираться к месту высадки. Тут же закипела работа по наведению моста. Его секции буксируемые в виде плотов от самого Мурома, соединялись в нужном порядке и якорями баташовской выделки фиксировались поперек реки.
По мере присоединения секций к правому берегу, с них скатывали артиллерию и телеги обоза. Не слишком великого из за особенностей операции.
Возня с мостом заняла два часа. Чуть больше времени пришлось потратить организуя удобные сходы с моста на топкий левый берег. Тут в ход пошли заготовленные щиты и бревна. Когда все было готово по
Чтобы прибыть вовремя ей пришлось выступить из Мурома сильно заранее. Ибо по суше путь выходил намного длиннее и занимал не десять часов, а трое суток. На левом берегу Оки развитой сети трактов не было, точнее вообще никаких дорог не было, только глухие леса и болота изрезанные старицами реки и многочисленными речушками в неё впадающими. Для того чтобы добраться до района наведения переправы кавалерии пришлось делать крюк в сто двадцать верст через Гороховец.
К полудню высадка и переправа закончилась. Первые полки уже выдвинулись по предназначенным маршрутам. Томский полк, десантировавшийся в Лохани уже двинулся к Озябликово с целью оседлать тракт на удобных высотах и сдерживать подкрепления от ребеленов, буде такие случатся. Легкая кавалерия, в составе дворянского ополчения и гусар Санкт — Петербургского легиона были направлены в обход Павлово через Ярымово для перехвата бегущих и недопущения эвакуации самозванца. А прочие войска, кроме бойцов Черниговского полка всю ночь работавших веслами, выстроились в походные колонны и двинулись на Павлово, до которого было всего семь верст.
— Государь, Орлов высаживается в Меленках.
С такой вестью ко мне ворвался рано утром седьмого мая взволнованный Почиталин. Понять его тревогу было легко. Все последнее время вокруг как бы сжималась пружина событий, и мой секретарь это совершенно точно ощущал. И вот наконец пружина начала стремительно распрямляться и на расстоянии часа быстрой ходьбы от моего дома на берег Оки высаживаются десятитысячная армия екатерининского фаворита.
Разумеется, мы его ждали. Уже три дня назад, как только из Мурома передали, что конница Орлова, ушла по левому берегу на север, все стало ясно. Головорезы Мясникова тут же повязали все разведывательные команды Олсуфьева вместе с ним самим и без всякой жалости и милосердия выдавили из них всю систему связи и условных знаков. Так что движение большей части наших полков от Мурома обратно должно было оставаться для Орлова тайной до последнего момента.
Как было тайной и то, что вместо четырех тысяч необученных новобранцев в Павлово маялись дурью мои самые опытные бойцы, с которыми я начал свой марш еще от стен Оренбурга. А деревенские увальни топали вместо них на Муром, изображая ветеранов.
Ещё одним секретом, который я тщательно хранил от Орлова было наличие у меня боевых галер. Они успели таки вернуться из Казани с богатым караваном. И даже пополнили свое число. К «Твери», «Волге» и «Ярославлю» присоединилась отремонтированная «Казань». Мастера казанского адмиралтейства совершили настоящий трудовой подвиг и полностью поменяли сгнившую обшивку днища галеры. Разумеется и на неё поставили вооружение — крепостной полупудовый единорог на поворотном лафете.
Спрятаны суда были в затоне в десяти верстах вниз по реке и гонец с приказом на выдвижение должен был уже к ним скакать. Они конечно прибудут не скоро, но на свою задачу выполнить должны успеть.
С помощью Жана я быстро облачился в красный камзол, надел на голову корону и вышел во двор. Там меня ждал уже запряженный Победитель и четверо моих можно сказать побратимов — тех самых казаков, что отравились вместе со мной и усердно и дисциплинированно участвовали в мероприятиях по обману Орлова. Я оценил их не болтливость и преданность, после чего назначил своими телохранителями.