Две твердыни
Шрифт:
Ослепленный страхом и яростью зверь ломился через кусты и заросли, как буря, не замечая преград. Стрелы отскакивали от его толстой шкуры. Люди разбегались перед ним, а те, кого он настигал, погибали, вдавленные в землю. Зверь исчез так же стремительно, как и появился, только трубный рев и топот ног некоторое время доносился издали.
Шум боя тоже вскоре затих.
Сэм так и не узнал, какая судьба постигла мамуна: может быть, ему удалось пожить на свободе, а потом он погиб вдали от родины, — упал в глубокую яму или утонул в Великой Реке…
Сэм громко вздохнул.
— О-ли-фа-ан! —
— Спи, спи, пока можно, — сказал Маблунг. — Скоро вернется Капитан, если уцелеет в бою, и сразу прикажет выступать, потому что, когда весть о засаде дойдет до Врага, за нами будет погоня. Времени терять нельзя.
— Ну и идите, если вам надо, — буркнул Сэм, — только меня не будите, я и так целую ночь шагал.
Маблунг засмеялся.
— Не думаю, что Капитан тебя здесь оставит, господин Сэммиум, — сказал он. — Впрочем, сам увидишь.
Глава пятая. ОКНО НА ЗАПАД
Сэму показалось, — когда его разбудили, — что он не поспал и минуты. Но уже полдень прошел, Фарамир вернулся и привел с собой много людей. Все, оставшиеся в живых после боя, собрались на склоне: было их две или три сотни. Они широким полукругом сидели на земле, в центре расположился Фарамир. Фродо стоял перед ним, и вся картина была похожа на допрос пленника.
Сэм выбрался из папоротника, на него никто не обратил внимания, и он присел с краю, чтобы лучше все видеть и слышать. Смотрел и слушал он очень внимательно, готовый, если понадобится, в любую минуту вскочить и броситься на выручку хозяину. Теперь он рассмотрел лицо Фарамира, снявшего зеленую маску. Оно было суровым и властным, взгляд проницательный и умный. Серые глаза, не отрываясь, смотрели на Фродо.
Сэм сразу понял, что рассказ его хозяина не убедил Капитана, и что многие подробности вызывают у него подозрение. Фарамир расспрашивал, какую роль играл Фродо в Отряде, вышедшем из Райвендела, почему он расстался с Боромиром, куда направляется сейчас. Несколько раз он настойчиво возвращался к загадке Проклятия Исилдура. Он явно чувствовал, что Фродо скрывает великую тайну.
— Из слов Предсказания получается, что Проклятие Исилдура снова будет нам угрожать именно тогда, когда появятся невысоклики, — сказал Фарамир. — Значит, если вы и есть те самые невысоклики, то наверняка это Проклятие, что бы оно собой ни представляло, принесли на Совет, о котором ты упомянул. Значит, и Боромир, который был на Совете у Элронда, его увидел. Так ли это?
Фродо не ответил.
— Выходит, я не ошибся! — сказал Фарамир. — Я хочу узнать от тебя как можно больше, ибо все, что касается Боромира, близко касается меня. Старинные Предания говорят, что Исилдур был убит орчьей стрелой. Но таких стрел тысячи, не мог Боромир, князь Гондора, принять стрелу за знак Рока. Ты носишь этот предмет с собой? Ты говоришь, что это тайна. Ты скрываешь ее по собственной воле?
— Нет, — ответил Фродо. — Моя воля тут ни при чем. Предмет мне не принадлежит. Он не принадлежит никому из смертных, ни великим, ни малым. Заявить на него свои права мог бы разве Арагорн сын Араторна, о котором я говорил, — он вел нас от самой Мории до водопадов Рэрос.
— Но
— Потому что Арагорн по прямой линии происходит от Исилдура сына Элендила. Перекованный Меч, который он носит, и есть Сломанный Меч Элендила.
Послышался ропот удивления. Воины повторяли:
— Меч Элендила! Меч Элендила возвращается в Минас Тирит! Великая новость!
Но лицо Фарамира оставалось невозмутимым.
— Может быть, это и правда, — произнес он, — но если Арагорн придет в Минас Тирит, ему придется подтверждать свое высокое происхождение. Мы выступили из города шесть дней назад, и я знаю, что до того времени ни его, и ни одного твоего спутника там не видели.
— Боромир не сомневался в правах Арагорна, — ответил Фродо. — Если бы Боромир тут был, он бы ответил на все твои вопросы. Прошло уже много дней с тех пор, как Боромир дошел с нами до водопадов Рэрос, а оттуда он собирался идти прямо в ваш Город; я думаю, что когда ты вернешься домой, то скоро удовлетворишь свою любознательность. Боромир, как и все остальные участники нашего Похода, знает, что мне надлежит делать, потому что задание мне дал сам Элронд, владыка Имладриса, в присутствии всего Совета. На меня возложили обязанности, которые привели меня сюда, но мне нельзя никому о них рассказывать, об этом я могу говорить только с членами Отряда. Тебе я могу сказать лишь то, что враги нашего Врага не должны мешать нам в пути.
Что бы ни творилось в душе Фродо в эти минуты, голос его звучал достойно, и Сэм его очень одобрял. Но Фарамира этот уверенный тон не убедил.
— Так вот оно что! — воскликнул он. — Ты советуешь мне заниматься своими делами и идти домой, а тебе разрешить идти своей дорогой. Боромир вернется и все объяснит. Говоришь, вернется? Был ли ты другом Боромира?
Фродо живо вспомнил, как Боромир на него напал, и на мгновение заколебался. Фарамир сурово смотрел на него.
— Боромир был доблестным воином и моим спутником, он входил в Отряд, — произнес Фродо. — Да, я был ему другом.
Фарамир мрачно усмехнулся.
— Значит, тебя огорчило бы известие о его смерти?
— Очень бы огорчило, — сказал Фродо, но вдруг понял взгляд Фарамира и вскрикнул: — Как о смерти? Что это значит? Ты знаешь, что он умер или издеваешься надо мной, и твои слова — ловушка? Ты лжешь, чтобы подловить меня?
— Я даже орка не стал бы подлавливать ложью, — презрительно произнес Фарамир.
— Как он умер? Откуда ты узнал? Ты же только что сказал, что никто из нашего Отряда не дошел до вашего Города!
— О том, как он погиб, я надеюсь еще узнать у друга и спутника его последних дней.
— Он был здоров и силен, когда мы расстались. Хотя сейчас мир полон опасностей.
— Да, мир полон опасностей, — сказал Фарамир. — Измена — не самая малая из них.
Сэм все больше злился и выходил из терпения. Последние слова Фарамира оказались той каплей, которая переполняет чашу. Не в силах больше сдерживаться, он вскочил в середину полукруга и встал рядом с Фродо.
— Простите великодушно, хозяин, — затараторил он, — но у вас разговор слишком долго затянулся. Этот человек не имеет права в таком тоне с вами говорить! Мало вы натерпелись бед ради его же блага, ради всех громадин и вообще всех племен! Теперь меня послушайте.