Две великие победы русского флота. Наварин и Синоп
Шрифт:
По здравом рассуждении и вследствие протокола, состоявшегося 7 октября, мы решились войти со всеми нашими кораблями в самую гавань Наваринскую, стать на якорь подле турецкого флота и, присутствием и положением наших эскадр, принудить Ибрагима сосредоточить свои силы на сем пункте и отказаться от всякого нового предприятия против берегов Мореи и островов Греции.
Военные распоряжения, план вступления и главное начальство в случае действия предоставлены были г. вице-адмиралу Кодрингтону, как старшему в чине. Дарования, поступки, отличное служение сего адмирала внушили общую к нему доверенность, которую происшествие 8 октября столь разительно оправдало пред его сподвижниками и пред всею Европою.
Соединенный флот явился у входа в гавань
«Азов» находился в сие время между батареями Наваринской крепости и батареями острова Сфактерии, с которых тотчас направлен был перекрестный огонь против адмиральского корабля и, мало-помалу, против прочих кораблей, по мере приближения их ко входу. Невзирая на сей сильный огонь и на огонь с тройной линии судов, составлявших правый фланг турецкого флота, «Азов» продолжал свой путь, не сделав ни одного пушечного выстрела, и стал на якорь на месте, для него назначенном; «Гангут», «Иезекиил», «Александр Невский» и четыре шедшие за ними фрегата совершили таковое же движение и, осыпаемые ядрами, стали в предписанную им нозицию.
Мы еще надеялись, и вместе с нами английский и французский адмиралы, что турецкие начальники пресекут огонь, как скоро усмотрят спокойное положение союзников, и что они не желают дать сигнала к сражению; но, ободряемые сим самым спокойствием, турки усугубили свою дерзость, и второй парламентер, посланный сэром Кодрингтоном к египетскому адмиралу Мухарем-бею, имел ту же участь, как и лейтенант Фицрой.
Тогда не оставалось нам иного средства, как отражать силу силою; эскадры открыли огонь, и действие оного, направленное с удивительною неустрашимостью против флота числом впятеро сильнее союзных эскадр, в четыре часа истребило до шестидесяти разной величины судов; в том числе и корабли турецких предводителей, Тагир-паши, Капитана-бея и Мухарем-бея, были потоплены, сожжены или сбиты к берегу на мель; двадцать же других сожжены турками после сражения.
В продолжение сей достопамятной битвы, три союзные флота соревновали один другому в храбрости. Никогда не видно было столь искреннего единодушия между различными нациями. Взаимные пособия доставались с неописанною деятельностью; при Наварине слава английского флота явилась в новом блеске, а на французской эскадре, начиная от адмирала Риньи, все офицеры и служители явили редкие примеры мужества и неустрашимости.
Капитаны и прочие офицеры российской эскадры исполняли долг свой с примерным рвением, мужеством и презрением всех опасностей; нижние чины отличались храбростью и повиновением, которые достойны подражания.
Неустрашимый капитан I ранга Лазарев 2-й управлял движениями «Азова» с хладнокровием, искусством и мужеством примерным; капитаны Авинов, Хрущев, Богданович и Свинкин равно отличились. Сей последний, хотя при начале дела был тяжело ранен картечью, но продолжал командовать во все сражение, держась около четырех часов за канат и на коленях на палубе своего корабля. Капитан «Гангута» Авинов явил также пример редкого присутствия духа; турецкий фрегат, обращенный в брандер, пробрался ночью между сим кораблем и адмиральским бугспритом, уже сцепился с «Гангутом», капитан Авинов велел брать сей фрегат на абордаж, и человек, готовившийся оный зажечь, убит с фитилем в руках.
Один из турецких
Корабля «Азова» лейтенанту Буреневу раздробило ядром руку; несмотря на чрезмерную боль, он оставался при своем месте, у батареи, бывшей в его распоряжении, и надлежало ему приказать отойти от его пушек. У него отняли руку по плечо, но в ту ж самую минуту услыша, что турецкий адмиральский корабль, сражавшийся с «Азовом», истреблен, наш раненый, желая участвовать в общей радости, почти вырвался из рук у бывших при нем.
На другой день после сражения послано было к египетским и турецким начальникам, от союзных адмиралов объявление, чтобы предупредить их о последствиях, какия навлечет всякое новое с их стороны неприятельское действие. Вслед за сим объявлением Тагир-паша, который уже по утру приезжал для переговоров на корабль адмирала Кондрингтона, поспешил опять явиться к нему с формальным объяснением, что ни он, ни товарищи его не будут более предпринимать никаких неприязненных покушений.
Соединенные эскадры оставались в Наваринской гавани до 14/26 октября, не были нимало тревожимы и занимались исправлением повреждений. На другой день сражения все пленные, взятые во время дела, отпущены.
«Азов», «Гангут» и «Иезекиил» много потерпели, и российская эскадра, вместе с английскою, отправилась и прибыла в Мальту для починок. Наша эскадра в скором времени вступит опять в море, для совокупного действования с морскими силами союзных держав».
Во втором своем донесении о бое контр-адмирал граф Гейден писал: «Единодушие, с которым действовали корабли соединенных эскадр, превосходит вероятие: казалось, что мысли всех обращены были к одной и той же цели, и что эскадры сии принадлежали к одной и той же нации; например, капитан ла Бретоньер, командир французского корабля «Бреславля», приняв выгодную при начале сражения позицию и усмотрев, что корабль «Азов» весьма много терпит от неприятеля, сражаясь в одно время против пяти военных судов, и почти не наносит им никакого вреда, немедленно отрубил свой канат и занял место между «Азовом» и английским кораблем «Альбионом», через что некоторым образом облегчил наше положение. Корабль «Азов», с своей стороны, тогда как сам окружен был турками, много помог английскому адмиралу, который сражался с 80-пушечным кораблем, под флагом Мухарем-бея, и когда сей последний, по причине перебитого у него шпринга, повернулся к «Азову» кормою, то 14 орудий на левой стороне немедленно отделены для действия противу сего корабля, и действовали с таким успехом, что через полчаса разбили ему всю корму, и когда в констапельской каюте сделался пожар, и употребляли все усилия, чтоб погасить возгорание, сильный картечный огонь с «Азова» сему воспрепятствовал, турецкий корабль вскоре обнялся пламенем и наконец взорван на воздух. Между тем один из английских бригов, который много в сражении потерпел и потерял все якори, взят на бакштов капитаном Хрущевым, командиром фрегата «Константин», и чрез то в продолжение целой ночи сохранен ото всякого вреда.
В сем сражении, три адмиральские корабля более всех потерпели, как в убитых и раненых, так в повреждении корпуса, рангоута и такелажа. Английский и французский адмиралы, кроме других многих повреждений, потеряли бизань-мачты; у «Азова» все мачты столько пробиты, что при фальшивом вооружении с трудом можно нести на оных паруса; кроме сего, в одном корпусе корабля насчитано 153 пробоины, в том числе 7 подводных.
При сем случае не могу я не вспомнить тех достопамятных слов, которые его императорскому величеству угодно было сказать при последнем оставлении корабля «Азова»: «Надеюсь, что в случае каких-либо военных действий, поступлено будет с неприятелем по-русски». Слова сии исполнены совершенно. Чистосердечное признание англичан, чрезвычайно ласковый и отличный прием, сделанный эскадре нашей в Мальте, служит тому приятным подтверждением.